Миноносец. ГРУ Петра Великого
Шрифт:
– На что полковым пушкам точность? С трехсот шагов и так не промахнешься.
– В том-то и дело. Сия инвенция больше подходит тяжелой артиллерии, особенно корабельной. Генерал-фельдцейхмейстер Брюс смету опытовых работ прислал обратно с резолюцией, что из артиллерийских сумм оная смета целиком покрыта быть не может. Почему бы Адмиралтейству не взять на себя часть расходов?
– Не-е-ет, Александр Иваныч! Только при условии, что государь отдельной статьей на это денег даст! У меня люди месяцами сидят без жалованья.
– Надеюсь помочь вашей
– Господи, ведь никто в Европе такими опытами не занимается – ты же мне и говорил! Мы что, самые умные или самые богатые?! Куда нам поперед всего мира? Будет ли толк от этих изысканий, неведомо – а деньги улетят немалые. Шутка ли – линейный корабль на потопление просишь!
– Негодный корабль прошу, Федор Матвеевич. Который все равно в тимберовку или на дрова идет. К тому же – как потопим, так и поднимем: мне его не один, а четыре или пять раз утопить надо. Заодно команды обучим заделке пробоин.
– Прежде окончания войны сие невозможно: здесь все суда годные. Даже если из гавани не может выйти – годится шведа числом стращать. В Таганроге или на Дону я тебе найду подходящих хоть дюжину, там и занимайся. Так или иначе, скоро на юг поедешь: спокойное время кончается.
– Какие признаки? Мне с линии пишут – пока тихо. В Крыму за три года три хана сменилось, а турки, по всем резонам, должны бы навоеваться.
– Там с кубанской стороны идет беспокойство. Турки-то навоевались, Бахты-Гирей – нет.
– Подумаешь, фигура! Он даже по татарским понятиям – клятвопреступник и бунтовщик, коего каждый хан пытался истребить, хотя без успеха. Его прошлогодний набег на Пензенскую и Симбирскую провинции – чистый недосмотр Салтыкова! Нельзя было князю Черкасскому войска отдавать. Как раз весь набег в закаспийских крепостях пересидели!
– Кто же знал, что они для обороны понадобятся?! У турок война с кесарем была в разгаре!
– Кто?! Да всякий, собственной головой думающий! Небось, пока брат ваш Петр Матвеевич правил Казанской губернией, такого не случалось! Указы надо исполнять с рассуждением: недаром государь часто оговорки пишет, чтобы по конъюнктурам поступали. Не хочу хвалиться предвидением, но вы, наверно, помните мое доношение о несвоевременности похода в Хиву. Нельзя рассеивать силы: сначала Крым, остальное потерпит!
– Можешь быть доволен, все по-твоему вышло: князя Александра Бековича государь в Астрахань вернул. Правда, полки, что в Красноводском и в мангышлацких укреплениях сидели, половину людей потеряли от поноса…
– Вот, опять же, для кого я старался?!
– Не годится в тех краях твой способ: пустыня, топлива нет.
– Нет – значит, дрова надо с собой возить, наряду с провиантом. Или уголь возить древесный, он легче. Но воду пить только кипяченую, сие
– Ногаи с калмыками твоих правил не соблюдают, и ничего – живы.
– Им нипочем, потому что к гнилостным ядам в местной воде притерпелись с детства. А непривычному человеку – смерть. Однако я думаю, из-за прошлогоднего набега государь Петр Алексеевич не стал бы хивинский поход отменять? Что-нибудь новое приключилось.
– Угадал. Шатость большая обнаружилась в калмыках. Что, кроме ногаев, под Пензу и Симбирск несколько сот калмык ходило, мы и раньше знали, но хан Аюка говорил – бунтовщики, непокорством… Что Аюкин сын Чакдоржап с ведома самого хана оных посылал и тот в явном сговоре был с Бахты-Гиреем – уже потом выяснилось. Не ждали от них такой пакости, в прошлую войну калмыки верно служили.
– Отменно служили, на тех же самых ногаев!
– Тогда у ногаев было что брать. Скота сотни тысяч отогнали, самих множество побрали в полон. В Ливонию, в Финляндию тоже калмыцкие полки ходили. Славно пограбили. А потом некого стало: в Швецию через море на лошадках не доскачешь. Мир кругом, и государь воевать не велит!
– Да, Федор Матвеевич, понятно, отчего шатость.
– Слушай дальше. Оказывается, Бахты-Гирей подговаривал Аюку помочь ему свергнуть нынешнего хана Сеадет-Гирея. Интриги сии стали известны хану, он не стерпел и послал на Кубань сына, Селим-Гирея, с войском. Тот загнал двоюродного брата в горы и стал преследовать – уже в кабардинских землях, по трактатам хану не принадлежащих.
– Знаю, сам этот трактат составлял. В общем, налицо casus belli?
– Похоже, что так. Князья кабардинские у государя помощи просят.
– Прежде они без нас справлялись. Старые казаки рассказывали – один черкес в бою пятерых ногаев стоит.
– Сейчас у них разделение между знатными родами. Бековичевы братья – Татархан и Батоко Бекмурзины – русскую сторону держат, а князь Ислам Мисостов со своими ближниками к татарам тянет. По крайней мере, из доношений самого Черкасского такое следует. Думаю, на самом деле путаницы еще больше, ибо о единой «татарской партии» говорить нельзя, пока Бахты-Гирей с Сеадетом в смертельной вражде. Довершает картину, что калмыцкие отряды вошли в Кабарду сикурсовать своему союзнику: вроде бы законно, против крымцев, но помогают-то они нашему непримиримому врагу!
– Bellum omnium contra omnes. Война всех против всех.
– Вот именно, черт ногу сломит! Пока в планах ясности нет, но войск в Азове и Астрахани указано прибавить. Явится скоро князь Александр со свежими сведениями – совет будет. Сможешь ли сочетать воинскую службу с должностью в коллегии – не знаю, однако, насколько мне известны намерения государя, готовься принимать прежнюю дивизию и сношения с пограничными народами.
– Воевать – всегда пожалуйста, а без сношений я бы обошелся. Дипломатия на Востоке гнилая, народы обманчивые и ненадежные. Неохота, Федор Матвеевич, в азиатскую политику лезть. Пошли Господь это ярмо на чужую шею.