Минотавр вышел покурить

Шеррил Стивен

— Вот она где, твоя первосортная мясная косточка, — говорит Шейн, обращаясь к Грабу, к Минотавру, ко всем, находящимся в помещении. И, ухватив одной рукой свои гениталии, трясет ими.

За свою жизнь Минотавр видел немало людских тел, и шокировать его сами по себе они не способны. Другое дело, при каких обстоятельствах появляется обнаженное тело, насколько оно уместно. Когда Шейн стоит голый посреди ресторана, обливаясь потом, с бледными ногами, такой злой и мужественный, что от его мужского достоинства так и несет, все это настолько неуместно, что Минотавр забывает, что работает ножом. Он на мгновение задумывается над тем, почему, собственно говоря, он должен

наблюдать это непристойное зрелище, и в это мгновение лезвие, отрезав кусочек жареного мяса, цепляет кончиком большой палец руки, держащей вилку.

— Аррр!

Сквозь рассеченную плоть виден кусок белой как мел кости.

В довершение всего Шейн отхаркивает большой сгусток мокроты и сплевывает его на пол, где валяется его скомканная одежда. Прежде чем кто-то успевает пошевелиться, он исчезает за дверью. Следом за ним из зала уходят клиенты, сидевшие за столиком Келли. Граб даже не пытается их удержать. Схватив полотенце, Минотавр прижимает его к ране и фыркает.

— Дай взгляну, — говорит Келли.

На этот раз, в отличие от инцидента на кухне, Минотавр разрешает девушке взглянуть на рану.

— Надо наложить швы, — заявляет Граб.

— На Шестьдесят девятой есть клиника «скорой помощи», — напоминает Келли. — Я отвезу его.

Два несчастных случая за две недели.

Граб уходит, чтобы вызвать полицию.

После того как Келли с Минотавром покидают ресторан, Джо-Джо, Мейнард и мойщики посуды спорят о том, кому наводить порядок. Оказавшись в автомобиле, Минотавр с удовольствием вдыхает своими черными ноздрями запах Келли, от которой пахнет жареным мясом, сигаретами, ароматизированным маслом.

— С тобой все в порядке? — спрашивает девушка. — Не могу поверить, что он оказался способным на такое.

— Угу.

Останься Минотавр один, он бы запел. Рана дает о себе знать, полотенце пропитано кровью, но Минотавр и не такое видел. Честно говоря, если бы он знал заранее, что Келли повезет его в клинику, он бы порезал себе палец еще раньше.

Келли говорит без умолку.

— Ты сегодня здорово потрудился, М. Несмотря на то… ну, ты понимаешь, о чем я.

— Спасибо, — с трудом проговорил он.

— Я давно уже хотела тебе сказать, что очень сожалею о том случае с Эрнандо.

Минотавру хочется поговорить о чем-нибудь таком, что можно было бы четко выразить. Келли с готовностью приходит ему на помощь.

— Не знаю, что заставляет таких людей, как Шейн, так себя вести. Должно быть, подлость.

У Келли дурная привычка вести автомобиль, держа одну ногу на педали акселератора, а другую — на тормозе, бессистемно то набирая скорость, то сбавляя. Это особенно заметно, когда она разговаривает. Не будь это Келли, Минотавр давно бы уже разозлился.

— Такие типы очень напоминают хищных птиц. Отыскав слабое место, они клюют в него и клюют.

Несмотря на поздний час, в клинике «скорой помощи» немало пациентов. Возможно, именно потому, что час поздний. Должно быть, в темное время людей так и тянет наносить друг другу увечья. Флюоресцентные лампы и царящее в клинике напряжение заставляют испытывать боль даже тех, кто не пострадал.

Келли заполняет вместо Минотавра необходимые формуляры, хотя многие вопросы довольно нелепы. Ни Минотавр, ни Келли не заметили молодого человека, который вошел в клинику без сопровождающих. На нем велосипедные туфли с планками на подошвах, они стучат по кафельному полу, и оба оборачиваются. Черные шорты с лайкрой подчеркивают мускулатуру его ног. На их фоне резко выделяется ободранное левое колено. Оно кровоточит, кровь сочится

в туфлю. Кровью залиты локоть и предплечье, ободраны даже костяшки пальцев левой руки, которой он прикрывает кровоточащую левую сторону лица. Келли и Минотавр отодвигаются от окна регистратуры, чтобы уступить ему место. Молодой человек молча стоит у окна, и занятая своей писаниной медсестра не обращает на него внимания. Наконец раненый стучит ногтями правой руки по стойке.

— Я могу вам чем-то помочь? — спрашивает медсестра без всякого выражения.

По-прежнему прикрывая левую часть лица, молодой человек открывает рот, большим и указательным пальцем правой руки достает из-под языка собственное глазное яблоко и, словно редкостное угощение, протягивает его медсестре.

Она просит Минотавра и Келли подождать, пока освободится врач.

В приемном покое четыре ряда пластмассовых стульев, поставленных посреди помещения спинками друг к другу. Стулья прочно привинчены к стальным рамам. Они разного цвета и почти без обивки. Келли садится. Минотавр садится напротив. Прикрепленный цепью к металлической полке, в углу установлен телевизор. Изображение есть, но звук выключен. Возможно, передают ночные новости, но изображение меняется слишком часто, чтобы определить, так ли это. Всякий раз, как появляется новая картинка, Келли начинает говорить. Когда картинка исчезает, Келли замолкает.

— Рука болит? — спрашивает Келли.

— Пожалуй, я не смогла бы работать в этой клинике, — говорит Келли.

— Ты никогда не учился в Пидмонте? — спрашивает Келли.

— Не желаю оставаться официанткой навсегда, — заявляет Келли.

«Навсегда», — мысленно повторяет Минотавр и пытается рассказать спутнице о своих мечтах.

— Когда-нибудь… — начинает он, но на этот раз его прерывает врач.

— Это вы порезали палец?

Келли разрешают войти в операционную. Она вздрагивает всякий раз, когда изогнутая игла прокалывает плоть Минотавра, и на рану накладывают швы. Всего десять швов.

В автомобиле Келли становится задумчивой. Проехав в молчании несколько миль, она говорит:

— Знаешь, мой отчим… Он чернокожий.

Минотавр не понимает, зачем она это рассказывает, но, очевидно, это важно.

— Угу.

— Просто я хотела, чтобы ты об этом знал.

Остальную часть пути к заведению Граба Минотавр думает о сказанном. Ему по-прежнему невдомек, зачем она ему это сказала.

На стоянке у ресторана осталась только его «вега». Подъехав к ней, Келли выключает зажигание своего автомобиля. Ни один из них не произносит ни слова. Слышно лишь дыхание Минотавра. Когда он пытается контролировать его, оно становится еще громче. Он сидит, поддерживая раненую руку здоровой. Местная анестезия выветривается, руку от пальца до локтя пронизывают приступы боли.

— Спасибо, — говорит Минотавр немного спустя.

Келли с улыбкой поворачивается к нему. Она похлопывает его по руке, но ничего не говорит. Однако и мотор не включает.

Минотавр делает несколько глубоких вдохов. Это ему не трудно.

— П-п-понедельник, — наконец произносит он, заикаясь.

— Что понедельник? — спрашивает она.

— Выходной у меня.

— У меня тоже, — снова улыбается Келли. Улыбка у нее искренняя.

Минотавр не знает, что ему теперь делать. Они могут сидеть здесь и дальше, но Келли открывает вещевой ящик, достает оттуда передник, а из кармана — блокнот для записи заказов, на котором царапает свой адрес. Минотавру стыдно признаться, что он ему уже известен.