Минтака. Закатный рассвет
Шрифт:
– Поняла, тайна так тайна, я не против. Так что за упражнение, ты не ответил, сложное? Для чего оно? Для пробуждения сил, да? Я угадала? – спросила я в радостной надежде.
– Нет, оно совсем легкое, по крайней мере практически не требует физических затрат.
Ответил осторожно отец. Чувствовалось, что он что-то не договаривает, как будто боится моей реакции на правду.
– Скажи, Лола, а тебе бы хотелось, чтобы ты обладала какими-нибудь сверхспособностями, да? Только честно ответь, пожалуйста, со мной ты можешь быть предельно откровенной.
Я колебалась, не зная, что сказать отцу, ведь как он отреагирует неизвестно. Мать точно начала бы меня ругать,
– Я не буду тебя ругать, обещаю. Я всего лишь хочу знать, что у тебя творится на душе, вот и все. Для наших занятий необходима предельная честность, иначе ничего не выйдет, – папа будто бы читал мои мысли.
Ну что ж, была не была. Побуду честной дочерью.
– Ну, как тебе сказать, пап. Скрывать не буду – с одной стороны да, мне хотелось бы, чтобы у меня проявилась какая-нибудь сверхсила, желательно что-нибудь поинтересней, чтобы все говорили «Уау!». Положа руку на сердце, кому бы этого не хотелось? Я думаю, многие втайне рассуждают, как я. Но в то же время я понимаю, что тогда мне придется покинуть наш район, Дейла, тебя, и этого мне совсем не хочется. Вот как-то так. Осуждаешь меня, да, папа? Недостаточно ответственным членом общества я у вас выросла, как сказала бы, наверное, сейчас мать? – я понуро опустила голову в ожидании реакции родителя.
– Милая моя девочка, ну чего ты нос повесила, а? Неужели всерьез думала, что я тебя за такие желания ругать буду, – отец ласково потрепал меня по голове.
– Но мама, она как-то очень сильно разозлилась на меня, когда я всего лишь сказала, еще будучи совсем маленьким ребенком, вот бы жить когда-нибудь в городе или что-то в этом роде. И добавила, чтобы я больше никогда не говорила такого, особенно при тебе. Вот я и подумала.
– Ой, твоя мать та еще, ай, короче, не хочу о ней разговаривать, – отец махнул рукой. – Я не мама, просто уясни это на будущее, ладно? Мы с ней давно находимся на противоположных полюсах по разные стороны баррикад.
Я неуверенно кивнула, не до конца понимая, что отец хотел мне этим сказать.
– Вернемся к делу. Твое желание вполне мне понятно, сам был таким же. Но, надеюсь, что стремление остаться здесь с нами все-таки сильнее, иначе наши упражнения не будут иметь никакого эффекта.
– А никак нельзя скрыть от города тот факт, что у меня проявилась сила?
– Нет, к сожалению, это невозможно. Можно обмануть человека, но не их чертовы летающие дроны. Эти машины безупречно запрограммированы. Поверь мне, я не просто так закрываюсь каждый вечер с книгами.
– Ммм, жаль, очень жаль. А, быть может, если бы я, допустим, научилась летать, ну к примеру, конечно, чисто гипотетически, то мы с тобой могли бы перелететь через стену и там зажить? И Дейла можно было бы взять, хотя у него же семья, да и монстры там за стеной поджидают. Короче глупость я сказала несусветную, пап, не слушай меня.
– Да нет, почему же, не такая уж и глупость. Только летать ты вряд ли научишься, милая, это уж слишком невероятная способность. Я много прочитал книг на эти темы, и могу сказать практически со стопроцентной уверенностью, что подобная суперсила едва ли у кого-нибудь разовьется. Причина банальна – все дело в строении человеческого организма, не приспособлены мы к подобным действиям, абсолютно. Да и силу притяжения никто не отменял. А за стеной, моя дорогая, никаких монстров нет, я тебя уверяю. И пройти через нее можно, если знаешь как. Но пока что давай мы не будем о столь
– Хорошо, папа. А как я узнаю, что пришло время и можно тебя снова спросить?
– Я сам тебе расскажу, – рассмеялся отец, – вот же ты у меня любопытная. Но ни в коем случае не рассказывай ни о чем таком своим друзьям! Даже Дейлу!
– Не переживай, я давно научилась не быть болтливой.
– Отлично, об общих вопросах поговорили, теперь давай о деле. Начну с небольшой предыстории. Знаешь ли ты, почему детей забирают так рано? Ведь с возрастом их естественные зачатки способностей растут и крепнут, и допустим, в те же лет шестнадцать можно было бы уже легко определить, стоит ли тратить время на особое обучение или же ребенок обладает совсем непримечательными способностями и вполне может ужиться среди посредственностей, не причинив никому вреда. Ведь больших успехов достигают далеко не все дети, которых забрали в город. Из кого-то да, они лепят выдающиеся пешки, ну а кто-то попросту прозябает и элементарно чахнет, не выдерживая сильного напора в обучении и тренировках.
– Да? А я думала, что все мальчики и девочки становятся сильными и получают хорошие места.
– Нет, совсем нет. Десять-двенадцать лет не тот период, когда виден весь будущий потенциал ребенка. В этом возрасте внутри каждого из вас загорается маленький огонек, и лишь через несколько лет будет ясно, разгорится ли внутри пожар или же потухнет, едва зажегшись.
– Почему же тогда не ждут до того, когда будет ясно наверняка? Сколько людей тогда бы меньше страдало.
– К сожалению, Лола, наши чувства никого не волнуют, их волнует лишь собственная выгода и возможные риски. А инициируют деток так рано потому что в этом возрасте еще очень трудно что-то скрыть, ребенок элементарно не может еще управлять собой и как следствие не может противиться зову. Тогда как примерно к шестнадцати годам способности уже не просто полностью сформировались, но и подвластны подростку, их легче скрыть от посторонних – да ведь никому и не придет в голову проверять ребенка в таком возрасте. Плюс внутренний стержень уже более крепкий в этом возрасте, и запудрить мозги, чтобы воспитать послушную марионетку уже гораздо сложнее и рискованней. А ну как взбрыкнет и наделает шуму, а если их несколько таких будет, вышедших из-под контроля? Что тогда? Власти республики не любят рисковать.
– Дай-ка попробую угадать! Если я правильно поняла, к чему ты мне все это подробно рассказываешь – наше упражнение будет направлено на то, чтобы не дать моим способностям проснуться сейчас, да? Они будут дремать до того, как мне исполнится шестнадцать? И тогда мы сбежим за стену?
– Тшш! Ты что так громко кричишь! У нас все закрыто, конечно, но мало ли. Про стену я тебя уже попросил – забудь. Ну а сущность вопроса ты правильно уловила, молодец! Соображалка работает. Только возраст шестнадцать взят условно, это может произойти и в пятнадцать, и в семнадцать, а может и вовсе не произойти.
– В каком смысле? Упражнение полностью подавит мои способности? Навсегда? – спросила я чуть ли не плача.
– Нет, – принялся терпеливо мне втолковывать отец, – никакое упражнение в мире не способно лишить тебя силы, по крайней мере мне такое неизвестно. Но пойми, если у тебя внутри изначально нет никаких зачатков, того самого маленького огонька, о котором я говорил, то и пламени будет неоткуда взяться, ни в двенадцать лет, ни в шестнадцать, ни даже в двадцать. Постарайся не забывать об этом, чтобы потом не было неоправданных надежд и расстройств.