Минус
Шрифт:
Вздыхаю в ответ и сочувствующе, и виновато.
– Как у вас-то тут?
– спрашивает отец.
– Как питаетесь?
– Да нормально, - делаю голос бодрым, - не голодаем. Правда, талоны задержали, но обещают выдать со дня на день. Спектакли каждый день, "Гранатовый браслет" по Куприну хорошо идет, почти аншлаги.
– А маме тут грамоту выдали за концерт на День учителя. Оказывается, из районо кто-то был, понравилось.
Родители работают в сельской школе. Мама пение ведет, танцевальный кружок, отец - рисование.
–
Чайник закипел, я налил кипятка в заварник.
– Сейчас надо обратно скорей, - говорит отец, - а то дом бросать... Валентину Степановну попросили присмотреть, да все равно... У Петровых тут ночью телка увели.
– Да?
– Собаку жердью ударили, она забилась в будку... вывели телка спокойно через задний двор. А старики побоялись выходить - пришибут и все...
– И не узнали, кто?
– Да как узнаешь? Да и боятся все...
Комната постепенно наполняется светом. Солнце прорвало завалы туч и уставилось в наше окно.
– День сегодня обещается погожим быть, - веселеет отец.
– С юга ветерок, а там небо ясное. Может, подержится еще тепло.
– Я обязательно в понедельник приеду, - говорю твердо.
– За день управимся с картошкой.
– Смотря по погоде. Если ливень - какая ж копка...
Попили чаю, покурили.
– Ну, надо ехать.
– Отец поднимается.
– Да, мама просила банки забрать. Остатки помидоров доспевают, всякие эти сморщенные. Хочет горлодера накрутить.
Вынув продукты, складываю в сумку пустые банки, крышки, пакеты. Отец тем временем говорит лишнее, но хорошее:
– Кролика потуши с картошечкой, как ты любишь. Мама сама хотела, но закрутилась со стряпней вот...
– Да, я сделаю. Спасибо. Я тебя провожу.
Шагаем по коридору к лестнице.
– Может, телевизор привезти?
– спрашивает отец.
– А то скучно, наверное?
– Нет, нет, - отказываюсь торопливо.
– Вам самим-то как? Здесь люди постоянно, так что скучно особенно не бывает.
Спускаемся, выходим во двор общаги. Дождя нет, ветер слабый. На небе рваные, мелкие пятна туч. Возле крыльца Рыжулька - наш старый "Москвич 412". Оранжевая краска с годами выцвела, кузов в нескольких местах поцарапан, слегка помят. Почти пятнадцать лет машине, вторую сотню тысяч км спидометр доматывает... За последние три года Рыжулька сильно сдала. Вместо уютного гаража, где она отдыхала до этого в Кызыле, теперь ей приходится постоянно находиться под открытым небом в ограде. Отец собирается строить гараж, но много проблем. Цемент дорогой, доски - дефицит: пилорама в селе не работает. И со здоровьем тоже неважно. Время и силы в основном уходят на огород, на теплицы, чтоб вырастить овощей для продажи.
– Ну, брат, счастливо!
– бодро улыбаясь, отец протягивает мне руку.
Я осторожно пожимаю ее, шершавую, слегка опухшую от экземы, но еще крепкую.
–
Он кивает, садится в Рыжульку. Включает зажигание. Мотор не заводится, лишь какие-то сухие щелчки.
– Э-хе-хе, - вздыхает отец.
– Контакты отсырели... дождь и дождь...
Открыл капот, что-то зачищает надфилем, снова включает зажигание. На этот раз мотор завелся, но слишком громко. Не завелся, а взревел. Отец торопливо захлопнул капот, крикнул:
– Зацепили опять выхлопушку. Заплатка, наверно, слетела. Доедем, дома уж поправлю. Счастливо!
– Пока!
Рыжулька нехотя, как измученное, обессиленное животное, чихая и кашляя, развернулась в общажном дворе и потащилась прочь по лужам, подрагивая на выщербленном асфальте.
– Че?
– с кровати томный голос соседа, - привез батя денег?
– Тридцатник.
– У-у! Забухаем?
– Это на билет, - объясняю, - в деревню ехать.
– Билет же не тридцатку стоит!
– Ну, шесть пятьдесят. Еще лезвий надо купить, а то бороды вон отрасли какие. Пасту зубную, мыла нет...
– Да брось!
– Леха садится на кровати, энергично почесывается, - потом. Давай лучше литруху цыганки возьмем! Давай, Ромыч!
Сопротивляюсь, как могу. Пить с утра желания нет, да и впереди работа, спектакль. И денег, понятно, жалко...
– Под мяско, цивильно так. А? По-людски, Ромыч!
– наседает сосед.
– В комнате приберемся, на стол накроем. Спокойно ведь можно до четырех расслабляться. Я сбегаю. Классно же будет!..
Я достал деньги.
– Скажи там, чтоб чуть меньше литра! Сдачи шесть пятьдесят чтоб получилось. Понял?
Недалеко от общаги есть место, где торгуют неплохой цыганкой. Цена, как и повсюду, - двенадцать рублей за поллитра. Дело поставлено профессионально, весь город напичкан точками, где круглые сутки можно купить дешевого пойла. Ощутимая конкуренция легальному монстру - "Миналу" ("Минусинский алкоголь"). А может, это и один синдикат, но для разных слоев населения...
Настроение приподнятое. Черт с ними, этими двадцатью четырьмя рублями, с лезвиями и зубной пастой. Выпить нужней... Комната освещена ярким светом, в ней тепло. Золотистыми блестками вьется вечно беспокойная пыль. Я готовлю кролика.
Вообще-то надо его тушить в духовке, в чугунной жаровне, но можно и просто в кастрюльке на плитке. Конечно, вкус не совсем тот, хотя тоже вкуснятина... Когда все, как хочется, когда слишком хорошо - жди вскоре плохого. Недаром люди придумали плевать через левое плечо, чтоб не сглазить, то и дело повторяют: "Как Бог даст... Если все нормально будет...". Боятся особенно чему-нибудь радоваться, загадывать наперед. По себе знаю: обрадуешься - и вскоре хоть в петлю. Найдешь монету, подберешь, и через пару дней потеряешь раз в десять больше... Вот когда нормально - это и есть хорошо...