Мир без конца
Шрифт:
Однако для победы над Карлом нейтрализации Сесилии недостаточно, хоть она и полезна. Целесообразно продемонстрировать монахам, как неумело Слепой будет ими руководить. Ризничий с нетерпением ждал, надеясь, что такая возможность представится ему сегодня.
Карл и Симеон тоже находились в соборе, готовясь к службе. Карл, исполняющий обязанности аббата, пойдет во главе процессии с ковчегом из золота и слоновой кости, где хранятся мощи святого. Его мог повести казначей и правая рука старца — Симеон, но Годвин видел, как слепец считает шаги, чтобы пройти самому. На прихожан
Процессия всегда начиналась в восточной части собора, где под главным алтарем хранилась реликвия. Аббат отопрет дверцы алтаря, вынет мощи, пронесет по северному приделу мимо алтаря, обойдет по периметру северный рукав трансепта, вернется к средокрестию, пройдет по западной части собора, снова окажется в средокрестии, поднимется на две ступени и поместит мощи на передвижной алтарь, который как раз готовит Годвин. Там мощи святого Адольфа будут покоиться в течение всей службы, чтобы их могли видеть прихожане.
Ризничий прошел в южный придел к алтарю, чтобы посмотреть, как продвигаются строительные работы. Хоть Элфрик и прогнал Мерфина, но предложенный им на диво простой метод использовался. Вместо дорогостоящей деревянной опалубки, поддерживавшей каменную кладку до высыхания строительного раствора, камням не давали упасть наброшенные сверху простые веревки с грузом на концах. Однако так нельзя возводить ребра. Там длинные каменные плитки должны линейно примыкать одна к другой, и для свода опалубку делать придется, но все-таки Мерфин сэкономил аббатству кучу денег.
Годвин признавал талант подмастерья, но предпочитал работать с Элфриком, это проще: надежное орудие, всегда под рукой, никогда не подведет. А у Мерфина свои цели.
Карл с Симеоном ушли. Собор готов к службе. Ризничий отослал всех помощников, кроме Филемона, который подметал пол в средокрестии, и на какое-то время монах и служка остались вдвоем. Годвин обязан использовать этот шанс. Смутные догадки вдруг выкристаллизовались в четкий план. Он помедлил — риск огромен, — но решился и подозвал Филемона:
— Ну-ка выдвини помост вперед на один ярд, быстро.
Основную часть времени Годвин воспринимал собор как место работы: помещение, которое нужно благоустраивать, здание, которое нужно поддерживать в хорошем состоянии, источник доходов и одновременно статья расходов. Но в такие дни, как сегодня, он словно впервые видел его величие. Мерцающие свечи отражались в золоте подсвечников, монахи в облачениях скользили между древними каменными колоннами, голоса певчих взмывали к высоким сводам. Ничего удивительного, что сотни горожан просто замерли.
Во главе процессии шел Карл. Под пение хора он открыл склеп под главным алтарем и на ощупь достал ковчег. Подняв его высоко над головой, слепец пошел по собору — сама святость, белобородый, незрячий. Захлопнется ли ловушка? Это так просто; Годвину казалось даже, что слишком просто. Шагая в нескольких шагах позади Карла, он кусал губы, стараясь успокоиться.
Прихожан охватил священный ужас. Ризничий не уставал поражаться, как легко манипулировать
Годвин во все глаза наблюдал за Карлом. Подойдя точно под центр западной арки северного придела, слепой резко повернул влево. Симеон внимательно следил, чтобы в случае чего направить старца, но в этом не было необходимости. Хорошо: чем увереннее помощник Антония идет сейчас, тем больше вероятности, что он споткнется в решающий момент.
Считая шаги, Карл дошел точно до продольной оси центрального нефа и, вновь повернув, направился прямо к алтарю. Пение прекратилось, и процессия продолжала путь в торжественной тишине.
Это, наверно, как брести по темноте, думал Годвин. Слепой проделывал этот путь несколько раз в год всю жизнь. Теперь он возглавляет процессию и должен нервничать, но старик выглядел спокойным, лишь едва заметно шевелил губами — считал шаги. Однако Годвин позаботился о том, чтобы спутать ему карты. Опозорится ли Карл? Или нет?
По мере приближения процессии прихожане благоговейно пятились назад. Они знали, что прикосновение к ковчегу может сотворить чудо, но верили также, что любое неуважение к реликвии аукнется роковыми последствиями. Духи усопших витают над своим прахом в ожидании судного дня, и праведники из их числа обладают почти неограниченными возможностями благотворить живым и карать их.
В голове Годвина пронеслось, что святой Адольф может разгневаться на него за то, что сейчас произойдет в Кингсбриджском соборе. Монах содрогнулся от страха, но принялся уговаривать себя, что действует во благо аббатства, где хранятся мощи, и что всеведущий святой, умеющий читать в людских сердцах, увидит его правоту.
Приблизившись к алтарю, Карл замедлил шаги, но не изменил их выверенной длины. Честолюбец затаил дыхание. Поднявшись на ступень, которая, по его подсчетам, должна была привести к помосту, где стоял алтарь, Карл замер. Ризничий завороженно смотрел, боясь, что в самый последний момент, не дай Бог, случится непредвиденное и произойдут какие-нибудь изменения в ритуале.
Затем Слепой уверенно шагнул и наткнулся на передвижной алтарь, оказавшийся на ярд ближе ожидаемого. В тишине раздался глухой удар туфли по полому деревянному возвышению. От неожиданности и испуга старик громко вскрикнул, инерция вынесла его вперед. Годвин возликовал, но лишь на мгновение, затем заговорщика охватил беспредельный ужас.
Симеон бросился поддержать Карла, но слишком поздно. Ковчег выскользнул у того из рук, и толпа ахнула. Драгоценный ларец упал на каменный пол, от удара крышка открылась, и останки святого высыпались. Слепой навалился на тяжелый резной деревянный алтарь, столкнул с помоста, и драгоценная утварь и свечи тоже посыпались на пол. Интриган замер от страха. Это было намного хуже, чем планировалось. Череп прокатился по полу к ногам Годвина.