Мир богов. Книга 2
Шрифт:
Глава 24
Охваченная вселенским спокойствием я тонула в вязкой тьме; тонула красиво, окутанная торжественными песнопениями и волшебной музыкой. Ксилофон ронял чистые до слёз звуки, вызывающие дрожь по телу и душевную тоску по несбыточному.
Мне было хорошо. Очень хорошо. Душа рвалась на волю, и я была готова её отпустить.
Неожиданно в музыку вплёлся тревожный тон, и вслед за тем тьма мигнула горящими глазами. Я попыталась поднять руку, но смогла лишь пошевелить пальцами, да и то с большим трудом. Понятно. Нить между душой и
Я снова попыталась погрузиться в нирвану, и тут музыкальный ритм участился. «Чёрт знает что! Даже умереть спокойно не дадут», — мелькнула ленивая мысль.
Раздражение родилось не сразу. Сначала оно было как ласковая волна, накатывающая на песочный пляж, в тихую солнечную погоду. Затем ветер усилился и волны пошли круче. И тут, мало мне было жутких глаз, как начали орать какую-то бессмыслицу, причём прямо в ухо. Вот тогда пошёл девятый вал — не хуже, чем у Айвазовского.
«Заткнись, скотина!» — рявкнула я и выбросила вперёд кулак. Откуда только силы взялись!
Неведомый крикун моментально заткнулся, и даже глазки куда-то смылись, но я недолго радовалась их исчезновению. Окружающую тьму начали вспарывать клинки яркого света. Судя по тому, что удары ложились всё ближе и ближе, скоро я на собственной шкуре опробую, насколько они безобидны. Поначалу я уговаривала себя, что клинки света не причинят мне вреда, но подлая интуиция не хотела верить и включила сигнал опасности. Мне страшно не хотелось двигаться, но выхода не было. Откуда-то я знала, если сейчас меня убьют, то умрёт не только тело. Я исчезну полностью.
Смертные оковы держали крепко, но душа оказалась жизнелюбивей тела. Последний рывок и я, закрывшись щитом, отшатнулась назад. Как оказалось, вовремя. Удар был такой силы, что у меня перехватило дыхание, а затем тьма отступила.
Даже сквозь сомкнутые веки по глазам ударил яркий солнечный свет; а ещё я услышала шум прибоя и заодно ощутила, что нахожусь в воде. Судя по тому, что она солёная, это океан. Мне не хватало воздуха, и я рванулась к поверхности, благо, она оказалась недалеко.
Насколько видел глаз, вокруг простиралась зеркальная бирюзовая гладь и кругом тебе ни «белеет парус одинокий», ни суши, причём нет даже малейшего намёка ни на то, ни на другое.
Ну, ничего! Судя по щиту, который по-прежнему при мне, с магией здесь всё в порядке, а это значит, что я при крыльях. Надеюсь, это не водный мир и хоть один островок да найдётся. Я не сомневалась, что это не Фандора: родину не перепутаешь ни с каким другим миром.
Мои надежды оправдались. Правда, после того как я устала настолько, что начала подумывать о том, чтобы присоединиться к водным жителям, и тут на горизонте показалась чёрная гряда. Не знаю, сколько ещё пришлось махать крыльями, но, к счастью, всё однажды кончается.
Из последних сил я преодолела линию прибоя и рухнула на галечный берег. Наверное, евреи, умученные Моисеем, так не радовались своей земле обетованной, как я этому клочку суши. Вот только особо разлёживаться было
Отдышавшись, я встала и осмотрелась.
М-да, terra incognita [46] не блистала гостеприимством. Кругом ни травинки и даже нет вездесущего мха. Плохо! Такое ощущение, что мир мёртвый, точней, у него всё ещё впереди. Вот только у меня нет пары-тройки миллиардов лет, чтобы я могла дождаться, когда здесь возникнет жизнь.
46
Terra incognita — неизвестная земля, в переводе с латинского языка.
Незадача! Я потянулась к затылку. Ну и как здесь выживать? Конечно, есть вода и магия, поэтому можно попробовать себя в роли творца, но не гарант, что удастся создать что-нибудь съедобное и, вообще, творение — это особая песня. Когда мистер Бон меня учил, он сказал, что в этом деле нужно начинать с азов, поскольку творение в магии относится к разряду высшей математики. Кстати, об азах. Кто бы их ещё помнил! В конце концов, вся моя учёба — это месяц с небольшим, а затем я свалила на Землю и пробыла в академическом отпуске несколько лет.
Тем не менее голод — не тётка. Я зачерпнула в ладони воду и, закрыв глаза, представила себе овсянку — жиденькую такую, без всяких изысков вроде фруктовых наполнителей и молока. Выждав время, я приоткрыла правый глаз. Увы, мне! Вода ни капли не изменилась и осталась всё той же водой. И тут в поле моего зрения попали чьи-то босые ноги, чёрные аж до радужных отливов на гладкой коже. Причём ступни были само совершенство — изящные, чистенькие, с ухоженными перламутровыми ноготками, но, судя по размеру, вряд ли они принадлежали женщине.
Открыв оба глаза, я подняла голову и мысленно присвистнула. На Фандоре я уже привыкла, что боги в человеческой личине превосходят ростом обычных людей. Лотико как-то сказал, что это не из-за чувства превосходства, просто они не вмещаются в меньшие размеры. Впрочем, фандорианцы более низкорослые, чем земляне, так что я и мои паладины не слишком выделялись на фоне богов, разве что Дашка, но она маломерок по причине возраста.
Этот же тип был выше мистера Вейса, человеческой личины моего отца, в котором примерно два с половиной. Выходит, в этом гиганте метра три. Очень надеюсь, что он не людоед, к тому же владеющий магией; если оно так, то моя песенка спета.
— Привет! — сказала я, стараясь разглядеть лицо аборигена.
Он стоял так, что из-за его плеча солнце светило мне прямо в глаза. Предусмотрительный гад! Уверена, что это не случайно.
В ответ на моё приветствие абориген сверкнул двумя рядами белейших зубок, среди которых отчётливо выделялись дракуловские клыки. Твою ж мать! Только упырей мне не хватало! Впрочем, ерунда. Может, парень просто дикий и регулярно питается сырым мясом.
— Привет, — отозвался предполагаемый упырь и переместился так, чтобы я могла рассмотреть его.