Мир-Цирк (Цирк - 3)

Лонгиер Барри Брукс

– Умри же, Кровавый Ковш! Умри!
– Палсит выпрямился и возвел взгляд к потолку.
– И капитан Отвага, сам раненый и истекающий кровью, стоял на палубе "Зерцала чести", ощущая сладость победы, меж тем как тело злого пирата холодело у его ног.
– Палсит прислушался, но услышал лишь поскрипывание корабля, пронзительный вой ветра и храп Растра.
– И вы, бедные души, наконец, свободны!
– Рассказчик привалился к стене, сполз на пол и затих.

Дерки заглянул в каюту. И его учитель, и рыбак лежали на полу, залитые

чем-то красным. Стены, стол и потолок тоже были покрыты красными пятнами.

– О-ох!
– Дерки зажал рот, и его качнуло обратно на палубу. Через мгновение над водой снова разнеслись стоны подневольных душ.

Наутро море успокоилось. Дерки оторвался от фальшборта и осторожно погладил себя по ноющим ребрам. Поразмыслив и решив, что желудок наконец сдался, он оглядел палубу, нашел парусиновое ведро на веревке и, зачерпнув немного морской воды, плеснул себе на голову. Ласковый северо-восточный ветерок высушил ему лицо.

– Возможно, - заметил он показавшемуся над горизонтом солнцу, возможно, в конце концов все будет не так уж плохо.

Он пошел к каюте, но остановился на носу. "Королева Сины" летела, слегка зарываясь в волны, и, к радости Дерки, его кишечник не реагировал на это.

– Это приключение весьма послужит и моему воображению сказителя. Теперь я узнал, что такое пытка.

Дерки сцепил руки за спиной, напустил на себя хмурый вид и начал расхаживать перед каютой.

– Это королевский военный корабль, Понсонберри, а не прогулочная яхта! Если я сказал "пятьдесят плетей", то это означает именно пятьдесят плетей! Ну-ка, обдери этого мерзавца до костей, да поторопись - а то сам встретишься с кошкой-девятихвосткой!

Дерки остановился, повернулся и протянул руки:

– Капитан Лютый, я лучше сам выдержу порку, чем подвергну ей невиновного.

– Не напрашивайся, Понсонберри! Впрочем, негоже простому моряку заголять спину королевскому офицеру. Я поиграю кошкой сам!

– Помилосердствуй, Дерки, давай потише!
– донеслось из каюты.

Дерки присел на корточки возле окошка:

– А, Растр, пьяница несчастный! Так ты проснулся?

– Конечно, проснулся, и моя бедная голова гудит, как котел!

Дерки фыркнул.

– Приходится расплачиваться за свои привычки, Растр.
– В каюте началась возня, потом уродец произнес имя Палсита.
– Растр, что там?

В окошке возникло лицо уродца. Глаза у него были красными, как пятна на коже.

– Быстро сюда, Дерки. Кажется, твой учитель умирает.

Дерки и Растр сидели за столом друг против друга, а на третьей скамье лежал Палсит, укрытый до шеи парусиной. Лицо его осунулось и посерело, седая голова перекатывалась с боку на бок в такт покачиваниям корабля. Дерки отвернулся и закрыл глаза.

Амар посмотрел на разбитое тело великого воздушного гимнаста Данто, потом на трапецию, все еще раскачивающуюся под парусиновым куполом. Он снова посмотрел

на Данто, а потом начал карабкаться по лестнице, не обращая внимания на боль в покалеченной левой ноге. Толпе обещали, что сегодня они увидят заднее четверное сальто, и они увидят его, пусть даже это будет стоить мне жизни!

– Дерки, что ты бормочешь?
– Растр хлебнул из кувшина и стукнул им по столу. Дерки пожал плечами:

– Так, размышлял. Бдение у постели умирающего - не новый сюжет.

– Слишком уныло. Мне нравятся истории с действием, пышностью и хорошенькими девчонками.
– Растр рыгнул.

– Не рановато ли ты начал хлестать заболонное вино?

Растр пожал плечами:

– Лучший способ излечиться - выбить клин клином.
– Уродец, склонив голову набок, посмотрел на неподвижное тело Палсита.
– Как по-твоему, твой учитель оправится?

Дерки покачал головой:

– Не знаю. Он очень стар.

Подобно стервятникам, собрались они у смертного ложа: потирая руки, тайком улыбаясь друг другу, подсчитывая наследство, - когда тело старика еще не остыло...

Дерки потянулся за кувшином, хлебнул и поставил сосуд на стол.

– Ты прав, Растр. Это слишком уныло. О чем бы тебе хотелось поговорить?

Растр потер подбородок и выгнул брови:

– Что ты думаешь о новом после на Момусе - том, что из Десятого Квадранта?

Дерки пожал плечами:

– Я рассказчик, Растр. Я не слежу за политикой.

Растр засмеялся.

– Я не рассказчик, но мне интересно, стану я рабом или нет.

– О чем это ты?

– Посол - ворлианец по имени Инак - сейчас как раз в Тарзаке. Он будет уговаривать Большую Арену проголосовать за отказ от защиты Девятого Квадранта и принять ее от Десятого.

Дерки потер подбородок:

– А от кого нас защищает Девятый Квадрант?

– Да от Десятого же Квадранта и защищает.

Дерки пожал плечами:

– Значит, под защитой Десятого мы были бы в безопасности, да?

Растр нахмурился, воздел палец, потом опустил его и покачал головой.

– Наш Государственник Алленби другого мнения. Он считает, что нам не следует пускать ворлианцев на Момус. И я с ним согласен.

Дерки нетерпеливо махнул рукой:

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, Растр. Это мне не интересно.

– Не интересно?
– Растр вытянул руки, его брови удивленно изогнулись.
– Происходят события, которые изменят жизнь многих планет... Квадрантов, а возможно, всей галактики! Кровь рассказчика действительно жидка в тебе, если не может черпать вдохновение из таких событий.

– Как я говорил, я не настоящий рассказчик.
– Дерки потянулся за кувшином.

– Ты хочешь сказать, что мысль о великой войне - возможно, космической - не интересна рассказчику?

Дерки поставил кувшин, запрокинул голову и закрыл глаза.