Мир до и после дня рождения

Шрайвер Лайонел

Дав водителю знак оставаться на месте, Лоренс сам открыл дверцу, поэтому Ирине ничего не оставалось, как сесть рядом с Рэмси. До ресторана она ехала с прижатыми к талии локтями и устремленным вперед взором, со стороны ее можно было принять за приговоренного к смерти, доставляемого на эшафот в лимузине. Каждый раз, когда неуклюжий автомобиль с трудом преодолевал повороты, она касалась плечом тонкой кожи пиджака Рэмси и вздрагивала от электрического разряда — репетиция смертной казни на электрическом стуле.

Рэмси извинился за то, что из-за

позднего времени им придется «довольствоваться «Оскаром» — рестораном отеля «Ройял Бат», который, как и все остальные, закрывался после десяти вечера, но менеджер заведения был рад сделать ради него исключение. За последнюю неделю отель заработал неплохие деньги на игроках в снукер, и персонал старался во всем им угождать. Лоренс реагировал сдержанно: «Конечно», вместо ожидаемого: «Ого, приятель!» — видимо, особенное положение Рэмси его раздражало. Как и тот факт, что вокруг них с Ириной никто не суетился бы в отелях высшего класса, чего бы им так хотелось. Когда они подошли к внушительному белому зданию — пять этажей между двумя боковыми башнями, — окруженному красивым ландшафтным садом и сверкающему огнями, как Диснейленд, Ирина едва сдержалась, чтобы не выразить в голос свое отношение к этому великолепию.

Швейцар бросился открывать дверцу лимузина для Рэмси, а он протянул руку Ирине, лихорадочно старавшейся скрыть каким-то образом часть ног короткой юбкой. Швейцар оглядел ее сверху вниз и одобрительно кивнул Рэмси. Лоренс встал с ней рядом и довольно грубо взял за руку.

— Не повезло, — грустно улыбнулся Рэмси юноша-посыльный, когда они вошли в фойе.

— Везение здесь ни при чем, сынок, — ответил тот. — Оно редко имеет значение.

Ресторан, которым им пришлось «довольствоваться», выглядел великолепно, и Рэмси оказался прав, — метрдотель с радостью держал кухню открытой для избранных. Когда Рэмси, извинившись, удалился переодеть мокрую рубашку, Лоренс заметно занервничал, лишившись покровителя.

— Похоже, мы будем единственными клиентами, — резко бросил он. — Лучше бы мы пошли в круглосуточный ресторан или что-то в этом роде.

— Это не Нью-Йорк. В Борнмуте нет таких заведений.

— Надо заказать только основное блюдо и ничего больше, и чек попросить заранее.

— Ты хотел сказать, счет.

— Чек, счет — какая к черту разница. Думаешь, британцы не поймут, что ты имеешь в виду деньги?

— Тихо, успокойся. Ты прекрасно знаешь, что Рэмси не закажет котлеты и стакан воды. Расслабься и отдыхай.

— Это неприлично! Официанты тоже хотят домой!

— Им заплатят за сверхурочную работу. Метрдотель заплатит; Рэмси сунул ему хрустящую бумажку, я только не заметила, какого достоинства была купюра.

— Уверен, огромного. Он так покупает людей.

— Кто бы говорил! Ты сам даешь огромные чаевые.

— Я не плачу людям за то, чтобы они сидели на работе до трех ночи на случай, если мне захочется еще чашечку эспрессо.

— Если мы засидимся здесь до трех ночи, уверяю тебя, мы будем пить не

кофе.

— Не важно. Кстати, каждый раз, когда мы ужинаем с Рэмси, ты позволяешь себе слишком много выпить. Держи себя в руках.

— Я еще и глотка не сделала, а ты уже критикуешь меня?

— Предупредить никогда не лишнее… Да, и еще у тебя на голове бог знает что.

— Спасибо. Мне казалось, тебе нравится, как я выгляжу.

— Да, разумеется. Ты нормально выглядишь.

— Нормально.

— Хорошо.

— Нормально или хорошо?

— Ладно, хорошо!

— А почему мой вопрос тебя злит?

— Он меня не злит, просто я голоден, а пока Рэмси налюбуется собой и вернется, нам придется уже заказывать завтрак.

— Мне казалось, он тебе симпатичен.

— Я нормально к нему отношусь.

— Опять нормально. Мне казалось, ты от него в восторге.

— Ну и что? Что с тобой сегодня?

— Что с тобой сегодня?

— Ругаетесь? — поинтересовался Рэмси, подходя к столику в идеально отглаженной белой сорочке.

— Нет, — отрезал Лоренс.

— Тогда как это назвать? — не выдержала Ирина.

— Зачем это как-то называть? — приподнял бровь Лоренс.

— Как насчет «помешательство»?

— Притворно-претенциозно.

— И в чем же я притворяюсь? — продолжала Ирина. — Прожив семь лет в Лондоне? Кстати, с каких это пор ты разлюбил подбирать синонимы к слову «глупый»? — Она хотела поддразнить его, но все вышло не так, как планировалось.

— Прошу простить, но я чувствую себя лишним, — подал голос Рэмси. — Может, вы прекратите и сообщите мне, наконец, из-за чего эта словесная потасовка?

— Словесная потасовка — если можно так сказать — возникла из того, из чего обычно возникают такие вещи, — из нечего, — объяснила Ирина. — Бессмысленно, как абстрактный импрессионизм. Никаких ваз и убитых фазанов. Предметы только мешают.

— Ты слишком разговорилась, — заметил Лоренс. — Мы обсуждаем вполне реальные проблемы. Я считаю, что нехорошо заставлять людей работать сверхурочно.

— Я перед ними в долгу не останусь, — ответил Рэмси, просматривая винную карту. — И перед тобой, приятель.

Официант принял заказ сначала у Ирины, она выбрала на закуску блюдо из гребешков, а на горячее окуня со сморчками. Когда Рэмси попросил принести ему то же самое, Лоренс вздрогнул и стал просматривать блюда со шпинатом. Он не собирался жертвовать собой и пренебрегать ужином, но выразил свой протест, отказавшись от закуски и заказав на горячее самое дешевое блюдо, кажется какую-то курицу.

Место Ирины было рядом с ножкой круглого стола, и для большего удобства ей пришлось немного подвинуться в сторону. Однако она совершила ошибку, переместив стул чуть ближе к Рэмси; таким образом она демонстрировала Лоренсу, что он лишний, но решила, что будет не вполне уместно вновь затеять перемещение.