Мир до начала времен
Шрифт:
Ага, притихли и задумались: кто-то испуганно, кто-то с сомнением. Ну а я совершенно не представляю, что теперь делать с этими итальянцами… Скинул Посредник в прикупе такое, на что глаза бы мои не глядели. Единственный ценный человек в этой офицерской команде – лейтенант Гвидо Белло, заступавшийся за своего человека, пока остальные офицеры помалкивали в тряпочку. И, кроме того, он старший механик лодки – а значит, ценный технический специалист, хотя я пока не представляю, как эти его знания можно будет использовать. Но, кроме Посредника, никто не знает, что упадет на наши головы в следующий раз. Быть может этот Гвидо Белло – составная часть общего паззла, а быть может, и нет. И даже среди офицеров (особенно тех, кто по технической части) могут быть тайные сторонники социалистов
– Хорошо сделано, Александр, – говорю я, пожимая юноше руку. – Благодарность тебе в приказе и рукопожатие перед строем за отлично проведенные переговоры. А также поздравляю тебя, кадет, с производством в действительные члены клана Прогрессоров, и вообще нашего племени Огня.
– Спасибо, Андрей Викторович, – отвечает тот, – но скажите, а почему Прогрессоров?
– А куда тебя еще приписать? – вопросом на вопрос отвечаю я, – на французов ты по менталитету похож меньше, чем на нас, несмотря на свой статус эмигранта, а о кельтах, аквитанах и римлянах и вовсе говорить не стоит. Так что ты, доктор Блохин и сержант Седов отныне относитесь к клану Прогрессоров – руководящей и направляющей силе нашего общества. Впрочем, об этом мы в любом случае собирались объявить на сегодняшнем вечернем празднике, нынешнее происшествие только подтвердило правильность этого решения. А теперь скажи – что ты думаешь об итальянцах?
– В какой-то мере они лучше немцев, но ненамного, – сказал Александр. – Вы поступили совершенно правильно, когда не дали им опомниться, и сейчас, когда сразу ставите их перед неизбежностью. Несмотря на всю свою легковесность, чувствуя перед собой слабейшую сторону, эти люди начинаю сильно наглеть. Примером тому – их война с абиссинцами, когда они травили полуголых негров газами и бомбардировали с аэропланов, пользуясь всеми преимуществами цивилизованной нации перед дикарями. Я думаю, что с ними надо поступать построже, чтобы они сразу знали, кто тут начальник, а кто дурак. Господин Гай Юний гораздо больше похож на обычного русского офицера, чем эти люди, которые называют себя его потомками.
Ага, вспомни римлянина – он и появится: вот сюда пылит УАЗ, а в его кузове, вместе с Сергеем Петровичем и отцом Бонифацием, свесив ноги, сидит означенная личность в полном прикиде римского центуриона, за исключением вооружения. За рулем – юноша из французского пополнения Матье Лафар, на пассажирском сидении – княгиня Сагари. Она уже слегка обтесалась в нашей действительности, и теперь уже не сжимается в комок каждый раз, когда садится в автомобиль…
Кажется, у нас тут назревает военный совет «на ногах», до полного кворума не хватает только Антона Игоревича, леди Гвендаллион и Марины Витальевны. Но с их участием мы обсудим итальянский вопрос позже. Отец Бонифаций, кстати, тоже рвался пойти с нами в бой, да только я запретил. Нечего… хватило ему и прошлого раза, едва откачали. Пусть сейчас занимается своим прямым делом – вместе с леди Сагари сортирует наш полон, отделяя агнцев от козлищ…
Кстати, появление УАЗа не осталось незамеченными и итальянцами, особенно офицерами. Рядовых пока продолжают обыскивать, правда больше ни у кого не находят ничего запрещенного. Автомобили итальянцам, конечно, не в диковинку, но вот соседство римского центуриона с христианским священником и леди Сагари вводит их в состояние определенного недоумения.
И вот УАЗ останавливается, Гай Юний косолапым медведем спускается на землю и помогает покинуть машину леди Сагари. Наша аквитанская княгиня особенно хороша. Она невысокая, но ладная, статная, с волосами цвета воронова крыла, убранными под красный платок-тюрбан. Из одежды на ней – красная юбка, украшенная черными аппликациями, черный жилет с серебристой вышивкой поверх белой рубахи с пышными рукавами, и такой же черный передник. И две главных
Остальные спрыгивают самостоятельно, после чего волчицы начинают грузить в машину итальянских раненых. А у нас сейчас начнется настоящий разговор, ибо леди Сагари – это еще тот детектор лжи.
Тогда же и там же.
Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня.
Когда мы прибыли на берег, у Андрея был такой вид, будто он готов сию минуту выстроить всю эту банду итальянских бабуинов в голом виде у уреза воды и приказать покрошить их огнем из пулемета. И пусть сержант Седов находился в немецком, а не итальянском плену – при получении приказа рука у него не дрогнет. Но оказалось, что гнев нашего главного охотника и военного вождя направлен не на итальянцев вообще, а по большей части на их бывшего командира. Неприятный разговор, как я понял, случился некоторое время назад, и теперь товарищ Орлов медленно остывает. Видимо, смерть никому пока не грозит, ибо Андрей свято чтит договор капитуляции. Чтобы казнить сдавшегося врага, тот должен совершить какой-нибудь тяжкий проступок. Впрочем, в наших условиях все проступки тяжкие, и как раз это итальянцам и следовало объяснить в первую очередь.
Но итальянскими моряками наш профит от этой скоротечной операции не исчерпывается. Еще в активе имеется целая куча различных материальных ценностей, которыми эта лодка набита, как пещера Аладдина сокровищами. Помимо очевидного использования трофейного вооружения (для обороны нашего поселения), интерес представляют мощные дизели, электромоторы, провода, оптика и многое другое. И утилизировать эти сокровища нужно как можно скорее, ибо зимой это изделие итальянских мастеров вмерзнет в лед, а потом весенний ледоход неизбежно сомнет его и отправит вниз по течению до самого Бискайского залива.
Но все же сначала нужно разобраться с тем, что тут без нас нарешал наш военный вождь по горячим следам после побоища, и вообще кто тут есть кто. Вон те трое в фуражках, под прицелом помповых дробовиков девиц из подразделения Гуга – наверняка офицеры, а обыскиваемые Серегиными Волчицами раздетые догола типы – это матросы.
– Ну, как дела, Андрей? – спрашиваю я. – Надеюсь, все прошло благополучно?
– Можно сказать и так, – ответил тот. – Вот скинул Посредник подарочек, и сейчас я думаю, что со всем этим делать.
– Давай подумаем вместе, – сказал я. – Есть какие-нибудь соображения?
– По моему мнению, этот заброс был на пополнение нас вооружением. И не исключено, что в ближайшее время на наши головы свалится нечто такое, во что понадобится стрелять из пушек или крупнокалиберных пулеметов. Сначала Посредник забрасывает к нам кадрового артиллериста, командира орудия, а потом для него прибывает материальная часть… А еще нас проверяли на быстроту реакции, ибо еще немного – и нам пришлось бы потерять большую часть из того, что мы привезли с собой из дома и нажили здесь непосильным трудом. Когда рассеялся туман, в прицеле итальянских артиллеристов оказалась вся Промзона вместе с пилорамой и генератором. А командир этой подводной лодки – еще тот воинственный бабуин, храбрый только со слабыми, и он, не колеблясь, отдал бы такой приказ. Серега успел зачистить палубу от итальянских артиллеристов буквально в последние минуты, за что честь ему и хвала.
– Ну что же, – сказал я, – хорошо все, что хорошо кончается. Я тут немного подумал, и решил, чтобы не плодить сущности, присоединить итальянцев к нашим уже почти обращенным римлянам. Место в казарме найдется, и вообще они почти земляки.
– Понимаю, – сказал в ответ Андрей, – именно поэтому ты привез с собой Гая Юния…
– И поэтому тоже, – сказал я, – но тут есть один вопрос. Сколько их осталось в живых после твоего внушения?
– Двадцать здоровых, из которых трое офицеров, – ответил Андрей, – а также восемь раненых, и офицер там только один.