Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Серега понимал, что это самое настоящее испытание. И для него, и для ребят. Внешне они, может, и примирились – но внутренне… Предстояла еще одна Инициация, иначе не скажешь. Даже сами психологи Дома говорили, что убийство себе подобного – пусть даже и в бою, на войне – меняет человека. Да и не все могут справиться. Для кого-то проходит без последствий, кому-то приходится переступать через себя – а кто-то ломается раз и навсегда. Обойме же предстояла не просто война – резня, зачистка. Пройти по маковку в дерьме, хлебнуть полным ртом, чтобы выполнить приказ… Заклятому врагу не пожелаешь.
Первые гости пожаловали спустя час. Русло ручья к тому времени полностью
– Вижу движение, – треснул наушник шепотом Одноглазого. – Двое. Дети. Фонарик еле светит, себе под нос.
Серега смачно выматерился – план летел кувырком… Самый поганый расклад! Хоть и была такая мысль – все ж на другое надеялся. Сначала ждал разведку, группу взрослых персонажей, потом вдвое-втрое больше... И никак не детишек! Но нравы в племени царили дикие, кто сильнее – тот и прав: пнули парочку мелких, рыкнули внушительно – и те поплелись выполнять.
– Каждый шаг транслируй! – отозвался он. И немедленно передал по обойме: – Оружие не применять, берем живыми!
– Идут, – немедленно принялся выполнять указание Макс. – Двести метров. Корявые, прости гос-с-спади… Прям как моя судьба. Один кривой на правый бок, ковыляет, рукой за ребра цепляется… Другой вообще… – Одноглазый вдруг замолк на секунду – и как-то странно заперхал, будто подавился: – Командир!.. У него это… у него Воландеморт сверху торчит!
– Чего-о-о?!..
– Сверху, на макушке, еще одна голова растет! Только меньше! Я сначала подумал, это волосы копной. А потом разглядел…
– Паразитарные краниопаги[61]… – пробормотал рядом Илья. – Близнец-паразит!
– Прорывы? – спросил Сотников.
Знайка кивнул.
– Скорее всего. Мы ведь тоже регулярно Отработку пополняем… А может, и радиация, малые дозы – радиочувствительность у плода высочайшая… Вот они, реальные плоды мутаций. А не всякие там клыки, когти и прочий лютый фантастический бред.
– Это даже благо – зачистить племя, – пробормотал Росич. – Живут – мучаются…
Серега промолчал – понимал, что комод ищет оправдание предстоящей зачистке. Но Знайка, балбес, частенько чуждый деликатности, ответил:
– Да они другой жизни и не знают. Это для тебя такое существование – кошмар. А они за свою жизнь драться будут так же, как и любой из нас.
– Илюха, заткнись, – коротко посоветовал Серега, и научник, сообразив, умолк.
– Сто метров до вас, – бухтел между тем наушник. – Пятьдесят… Тормознулись. Стоят, на месте. Шепчутся… Тронулись, подходят…
Поставив к стене СКАР, Серега пододвинулся, готовясь – завернув в узел, мелким придется миновать комнаты, в которых уже сидят бойцы, они-то их и отсекут, останется только сцапать… и вдруг замер. В голове молнией мелькнула новая мысль.
– Отбой! Всем отбой, сидим не дергаемся! – зажав тангенту, зашипел он. – Ждем сигнала!
И, ухватив за шиворот Знайку и подхватив СКАР, вывалился из-под лестницы.
Никаких логических выкладок у него не было – да и не появиться им за эти короткие мгновения. Все как-то сплелось в единую мысль, она и выстрелила. Мелкие им не нужны, нужны взрослые и как можно больше! Ручей аборигенам жизненно важен, это раз; кадавров они убивать умеют, это два; прошлой добычи надолго не хватит – это три; и уж коль детишки принесут весть, что у истока обнаружена патрульная пара – не наладят ли сюда охотников?.. Наверняка придут мочить. Скопом, как и давешних. Добыча, считай, сама в загон попала, из узла
– Ты чо, обалдел?.. – только и успел вымолвить Илюха – и одновременно с этим наушник голосом Одноглазого щелкнул: – Входят.
В коридоре посветлело, из-за поворота выглянуло пятно фонаря. Побегало по стене, дернулось на потолок, осветив трубы вентиляции и пук кабелей – и уперлось в черные фигуры у лестницы. В снаряге, броне, с оружием наперевес… Кадавры кадаврами. Фонарь тут же потух, шарахнулись неуловимые тени, зашуршало – и коридор опустел.
– Упустили! – зашипело в наушнике. – Одноглазый – Карбофосу! Улепетывают – только пятки сверкают!
– Обойма, внимание! Готовность к бою, ждем наплыв! – встряхнул Серега бойцов. – Перегруппировка! Знай, остаешься в узле медиком, в бой не вступаешь! Злодей – старшим! Букаш, Один, Росич – снимайте людей и за мной! И пару щитов с осла захватите!
Времени на перегруппировку ушло всего ничего. Пара минут – и, скрежетнув подствольником по металлу, Серега уже сидел рядом с наблюдателями, торча стволом в темные глубины транзитной. Вкратце объяснил новый расклад, выслушал доклады о готовности – и обойма погрузилась в молчание.
Каков будет следующий шаг аборигенов, Серега не понимал и просчитать не мог. С той стороны находились явно не профи – сброд, начисто лишенный воинской дисциплины. В дозоре сидит – чешется… Спецсредства не используют… Детишек, опять же, вместо мужиков послали… Именно последнее и закрепило в нем уверенность. Нет там бойцов. Да и откуда? Будь племя диким изначально, ведущим свою родословную из глубин веков – дисциплина охотника и воина въелась бы в их плоть с молоком матери, с кровью воинов прежних поколений. Но эти… Судя по картинкам, что видели они в покинутом стойбище, Кощей оберегал свою кормовую базу лучше родной мамули. Непривычны они к войне, за них Кощей всю работу делал. С одной стороны это было хорошо, ибо позволяло надеяться на нужный исход боя. Но с другой… Дилетанта продумать трудновато, действует он пальцем в небо, как левая пятка в данный момент захочет, хаотично и бессистемно. Попробуй просчитай… И все же Серега отчаянно надеялся, что сумел влезть в шкуры аборигенов и среагировал правильно.
Сидеть пришлось недолго. Полчаса – и гости пожаловали. Оно и понятно, чего тянуть, когда зверь прямо на ловца бежит…
– Вижу свет, – пришло от Одноглазого. – Идут. Пока за изгибом.
– Принял, – шепнул Серега, поудобнее умащиваясь за ребром и включая ночник УПЗО. – Ждем.
Аборигены шли со светом, но использовали только один фонарь. И едва выбрались из-за поворота – Серега понял, почему. Они тоже пытались учиться и приспосабливаться…
Человечек ковылял по центру, и Серега с первого взгляда понял, что именно про его следы и говорил Тундра. Короткий широкий обрубок туловища опирался на две мощных, оплетенных мускулами ручищи – схватит так схватит, кусок мышцы клещами вырвет – а недоразвитые ножки, едва касаясь кончиками носков, волочились по земле. На голове – тусклый фонарь. Абориген, покачиваясь, переваливаясь с руки на руку, шустро ковылял вперед – а сзади, короткими перебежками, ныряя за ребра, вдоль стен двигались черно-зеленые изломанные тела. Этот человек был смертником, приманкой – первая пуля, по замыслам аборигенов, предназначалась именно ему. Сигнализатор, по которому остальные понимали, что вот именно теперь пора включать прожектора и обрушить на засевшего в галерее противника всю наличную стрелковку. Способ, неумный во всех отношениях – но, видимо, только его и смог родить военный гений племени.