Мир Гаора

Зубачева Татьяна Николаевна

– Да, Мажордом.

– Иди за мной, - распорядился Мажордом.

"Интересно, куда?" - хмыкнул про себя Гаор, следуя за Мажордомом. Первая растерянность уже прошла, и он чувствовал себя готовым к любым неожиданностям. Кажин знат, что всяко быват.

Кастелянша с двумя помощницами молча - как понял Гаор, потому что Мажордом был рядом - выдали ему две смены белья, совсем нового зимнего армейского, тёмный комбинезон для работы в гараже, непромокаемую куртку на подстёжке с капюшоном для двора, две тёмные рубашки, две пары грубых носков, две белые рубашки, хорошие брюки, хорошие кожаные ботинки, к ним две пары тёмных уже тонких носков и кожаную шофёрскую куртку, -

для выездов с хозяином - догадался Гаор. Его догадку тут же подтвердил Мажордом.

– Не вздумай в гараж надевать, понял, дикарь? Это для хозяйского выезда.

"Ещё раз назовёт дикарем, поправлю", - мысленно решил Гаор, укладывая полученные вещи в аккуратную стопку.

– Отнеси и в шкаф повесь, - разжала губы Кастелянша.
– За остальным потом придёшь.

Мажордом был рядом, поэтому Гаор только молча кивнул ей и вышел из вещевой. Но в спальню за ним не пошли. И потому, когда Гаор вошёл с вещами один, его встретили негромким, но достаточно дружелюбным градом расспросов. Кто, да откуда, да кем работаешь. Гаор заметил, что расспрашивающие достаточно умело и привычно располагаются вокруг него так, чтобы случайно заглянувший не догадался, что беседа общая, а двое мальцов торчат перед самой дверью, будто по своим делам, но так, что вошедший непременно наткнётся на них. Однако порядочки тут... Но в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь. И потому отвечал на вопросы негромко, развешивая и раскладывая вещи в шкафу и тумбочке, будто сам с собой разговаривает. Открыто подошёл к нему только Старший по спальне. Но ему, как сразу догадался Гаор, и положено, и поручено.

– Иди за остальным, - не криком, но достаточно громко распорядился Старший.
– Потом разложишь.

– Мелочовка там же?
– так же спросил Гаор, выпрямляясь и оборачиваясь к нему.

– В соседней справа. Не заблудишься?

Гаор улыбнулся.

– Нет, Старший. Бывало и хуже.

Ему ответили понимающими улыбками и кивками.

Гаор вышел в коридор и отправился за остальными вещами, внимательно разглядывая окружающее. Народу немного, не слышно памятного по сторрамовской казарме весёлого вечернего шума, все проходят быстро и явно по своим делам. В заставленной стеллажами комнате рядом с вещевой он получил мыло в мыльнице, мочалку, два полотенца - маленькое для рук и лица и большое для душа, резиновые шлёпки, чтобы было во что переобуться после работы, щётки для одежды и обуви, баночку гуталина, коробочку с маленькими складными ножницами, нитками и иголкой для мелкой починки, моток меток, чтобы нашить на бельё, рубашки и полотенца... Мажордома рядом не было, и ему негромко и только ихними словами рассказали о правилах и порядках. Что для чистки и глажки есть отдельная комната, что бельё надо менять каждый день, потому и три смены. Одна на тебе, одна в стирке, одна в тумбочке, а постельное меняют каждую неделю. Заходить в чужую спальню под любым предлогом запрещено, а если сговорился с кем, то просись у Мажордома на ночёвку в специальную отдельную спальню, четыре таких клетушки, и он, если разрешит, даст тебе ключ и скажет, на ночь или только до отбоя можно. А если в другое время или ещё где застукают, то порка обеспечена.

– Порядка он требует, - светловолосая женщина поставила перед Гаором коробку с гребнями, большими и маленькими.
– Выбирай себе.

– Мне два, мать.

– Тихо ты, - она сердито через его плечо посмотрела на дверь в коридор, - услышит - по новой тебе влепит. Не любит он когда по-поселковому.

– Мать - дуггурское слово, - спокойно возразил ей Гаор, выбирая себе гребень для волос и поменьше для

усов и бороды.
– Я ж не по-нашенски говорю.

Она вздохнула.

– Ты его не зли. Он культуры требует. И этой...
– она запнулась.

– Цивилизованности?
– догадался Гаор.

– Во-во, говорил уже тебе?

– Нет, сам догадался, - усмехнулся Гаор.
– Вот эти возьму, спасибо, мать.

– Ох, и упрямый ты, - покачала она с головой, с тревогой глядя на него.

– А если по-другому, как же мне звать тебя?

– Вторая Кастелянша. А так-то...
– она снова запнулась, прислушалась и громко сказала:- Ступай, тебе до отбоя ещё с одеждой управиться надо. И в душ не забудь сходить, не ложись грязным.

Гаор понял, что под дверью кто-то подслушивает, и потому попрощался молчаливым кивком и благодарной улыбкой.

Выйдя в коридор, он едва не споткнулся о черноволосую девчонку лет тринадцати, но сделал вид, что не заметил её, и молча прошёл в свою спальню. Просто любопытная, как все девчонки, или стукачка... ему это сейчас по хрену. Но скажи, какие порядки здесь. У Сторрама и впрямь санаторий был, а уж у Корранта, вообще как, скажи, одной семьей жили. Но как эта сволочь в одиночку так всех зашугала?

В спальне его встретили теми же внимательными взглядами и опять как невзначай собрались вокруг него. Подошёл и Старший.

– Старший, - спокойно, не повышая голоса, но и не шепотом спросил Гаор.
– А душевая, уборная, где всё?

Выслушав ответы, что в конце коридора, и курилка там же, кивнул и уточнил:

– А если ночью приспичит?

– Спальня не запирается, - ответил Старший, - но больше раза за ночь выходить запрещено. И ненадолго.

У Гаора сразу зачесался язык спросить, откуда Мажордом знает, кто и сколько раз в уборную бегал, но тут же всё разъяснилось.

– Ночные дежурные там, - сказал Беляк, с которым Гаор сидел за одним столом.
– Утром они и докладывают ему.

– А то он сам ночью с проверкой ходит, - сказал круглолицый парень с лёгким светлым пухом на щеках.
– Если застукает на чём таком, то...
– и, не договорив, зябко передёрнул плечами.

– Про метки сказали тебе?
– спросил Старший.
– Тогда прям сейчас хоть на одну пару пришей, чтоб завтра было во что переодеться. И в душ иди.

Но тут, стукнув, распахнулась дверь, и в спальню влетел черноволосый остроносый мальчишка.

– Рыжий где?
– заорал он с порога.

– Ну, - выпрямился и обернулся Гаор.

По тому, как все мгновенно сделали вид, что они в стороне, Гаор понял, что это или наушник, или... посмотрим.

– Иди, тебя Сам требует. Сейчас он тебе, - мальчишка хихикнул, - всё объяснит. Сразу поймёшь.

Гаор посмотрел на Старшего. Тот кивнул, еле слышно сказав.

– Шестёрка его.

Гаор кивнул и спокойно ответил.

– Иду.

Его провожали, как он заметил, сочувственными взглядами.

У Мажордома была своя отдельная спальня, в которой стояли большая кровать, большой платяной шкаф и ещё один, похожий на книжный, но с глухими дверцами, комод, стол, несколько стульев и кресло-качалка. На стенах висело несколько картин, кровать застелена узорчатым покрывалом, на тумбочке у изголовья лампа-ночник, ещё одна лампа с зелёным абажуром на столе, на комоде ларец-шкатулка - похожий был у Сержанта - и несколько фотографий в рамках. Сам Мажордом сидел у стола, уже без пиджака, в тоже узорчатом, похоже, шёлковом халате поверх рубашки. На ногах не резиновые шлёпки, а ковровые шлепанцы. "Ах ты сволочь, - удивился Гаор, - ты смотри, с какими удобствами устроился".