Мир Гаора
Шрифт:
– Я с тобой сейчас позабавлюсь, падла, по край жизни у параши спать будешь, - пообещал ему прямо в ухо Гаор.
Огромная пятерня опустилась ему на шею и оторвала от противника. Запихнув ногой Хобота под нары, Слон одним ловким броском отправил Гаора на его место, и, сердито посапывая, вернулся к себе.
Тишина была полная, но постепенно сменилась обычным ночным шумом из храпа и сопения, и Гаор заснул уже окончательно, правда, успев удивиться силе Слона. И впрямь по делу прозвище получил.
Утром, сразу после побудки, но перед поверкой,
После поверки и завтрака, Седой сказал ему, как обычно, смеясь только глазами.
– Ну, молоток, Рыжий, по полной программе прописался.
– Ага, - поддержал Бурнаш.
– А скрутил ты его здорово. Где так научился?
– На фронте, - ответил Гаор, настороженно издали следя за Хоботом, который ощупывал себе помятые бока и ругался.
– А там кого скручивал? Чтоб не лезли?
– Нет, в разведку когда ходил, за "языком", там и приспособился.
– Это как?
– сразу заинтересовались парни.
– Это чо ещё за хренотень?
Рассказать о разведке Гаор не успел.
К решётке подошёл надзиратель со списком и стал выкликать номера.
– Точно, торги, - сказал Седой, выходя к решётке.
Гаор с замирающим сердцем следил, как выходят и встают перед решёткой Чалый, Чеграш, Зима, Гиря, Бурнаш, Сивый... и тут вызвали его. Он сорвался с места и встал в общую шеренгу. А вдруг и дальше повезёт. Всё будет не один, даже если не с Седым и его бригадой, что с Бурнашом, что с Сивым он уживётся. За ним встали Лысок, Малец, второй малец, ещё двое. Ого, четырнадцать человек, полкамеры, полное отделение, полвзвода.
– Выходи. Руки за спину, вперёд марш.
Мерное движение в общем строю, тамбур, он даже успел бросить быстрый боковой взгляд и увидеть на стене пульт, лестница, ещё одна, коридор. Пока их вели всех вместе, не разбили. Говорить в строю никому в голову не приходило, да и Гаор сейчас не нуждался ни в каких пояснениях. Куда б ни привели, пока со всеми, не так страшно.
Просторная вытянутая в длину комната.
– Стой. Лицом к стене. Раздеться.
Как и остальные, он разделся догола и застыл, держа
– Передний, марш.
Гаор скосил глаза и тут же получил лёгкий, но достаточно ощутимый тычок дубинкой в ягодицу.
– Успеешь. Следующий, марш.
Как и остальные Гаор после каждой команды передвигался на шаг вдоль стены. Но вот и его очередь.
– Повернись. Марш.
Он повернулся и оказался перед двумя высокими коробками.
– Кидай.
В одной навалом рубашки, в другой штаны. Он выполнил приказ и шагнул вперёд, расставшись с последним из прошлой жизни. Сержант с зелёными петлицами сверил его номер со списком, оглядел, зачем-то подёргал его за волосы и буркнул.
– Прямо марш.
Всё тут же объяснилось. Оказывается, слева дальше подрезали слишком длинные волосы, а прямо стояли остальные. Бурнаша как раз стригли. Гаор шагнул прямо и присоединился к остальным. Стояли не шеренгой, а кучно, у небольшой глухой двери. Рядом опять две коробки. В одной он увидел небольшие бруски тёмно-жёлтого мыла, а в другой растрёпанные мотки пластиковых мочалок. Наконец, Бурнашу обкромсали волосы, чтоб спереди до бровей, а сзади до ошейника, бороду, чтоб не закрывала шею, и пнули.
– Пошёл, волосатик.
Бурнаш резво вскочил с маленького круглого табурета и присоединился к остальным.
– Всё?
– спросил, протирая ножницы, стригший Бурнаша немолодой рядовой.
– Всё, - ответил приведший их надзиратель.
– Запускай.
Рядовой подошёл к маленькому столику у стены и открыл дверку настенного пульта.
– Взяли по одному, живо, - скомандовал надзиратель.
– В затылок, скоты.
Взяли мыло, мочалки, выстроились.
– Готово?
– Пошёл.
Рядовой пощёлкал тумблерами, и дверь отъехала в сторону.
– Вперёд, вонючки, - хохотнул надзиратель.
За дверью оказался душевой зал с десятью рожками, но не разгороженный на кабинки и зачем-то с выступом-скамейкой вдоль стены. Под потолком между трубами горели матово-белые шары ламп. Гаор с удивлением увидел, что сокамерники заметно нервничают. Лысок быстро бормотал что-то похожее на заклинания, побледнел, плотно сжав губы, Седой, испуганно дрожал Малец, сгрудились, прижались друг к другу Чалый, Чеграш, Зима и Гиря, часто как от бега дышал Бурнаш. Да что с ними? Но спросить Гаор не успел, что-то щёлкнуло, и из рожков полилась, быстро набирая силу, вода.
– Живё-ём!- торжествующе заорал Сивый.
С хохотом, шлепками и необидными пинками разобрались, где кто своё кладёт, кто на скамейке мылится, кто полощется, кто с кем душем и скамейкой меняется. Мылись яростно, оттирая, отскрёбывая себя.
Гаор, все эти дни старательно не думавший о душе и старавшийся не замечать влажной, пропитанной запахами пота и параши, духоты в камере, мылся с неизведанным до сих пор удовольствием, даже не замечая отсутствия обычных перегородок. Непривычно было мыть голову, ощущая пальцами волосы.