Мир Героев. Путь домой
Шрифт:
Пройдясь по берегу, я насобирал моллюсков на наживку и еще нашел почти обглоданную тушку тюленя. Сделал себе заметку в мозгу, что раз тюленя кто-то поймал и съел, то хищники тут есть. И скорее всего на суше, в море тюленями питаются акулы и касатки. Тут на севере только касатки, они теплокровные в отличии от акул, хотя с этих дизайнеров станется наплевать на законы природы. Касатки тюленей не обгладывают, они их целиком едят, а это значит тюленя поймали на суше. А на суше это могли сделать волки и медведи. Поэтому в лесу нужно будет проявить повышенную бдительность, чтобы от горного козлика в моем лице не остались рожки да ножки.
Закинул тушку тюленя в море в качестве прикормки. Увидел, как к ней со всех сторон кинулись рыбки. Соорудил из камней себе горку для сидения, насадил на крючок наживку и закинул
Закрыл очки характеристик и вернулся к рыбной ловле. То ли рыба здесь была более дикая, то ли приманка из тюленя помогла, но я довольно быстро наполнил мешок еще десятью кусками рыбы. Можно было посидеть еще, но тело и душа хотели активности. Решил проверить распознает ли система самодельный костер. На берегу валялось несколько деревяшек, сложил из них домик и пошаманил руками. Система проглотила и над деревяшками заиграли языки пламени. Достал котелок и приготовил рыбу. Сытый и довольный пошел в место, обозначенное системой.
Прошагал метров триста и на берегу начали попадаться явно рукотворные вещи. Сначала мелкие обломки досок, потом покрупнее, а потом на мелководье обнаружились явно остатки кормы корабля, а на берегу перекладина мачты с остатками паруса. Берег вокруг был усыпан разными вещами. Система прислала сообщение, что найдено место кораблекрушения.
Первым делом я подошел к остаткам паруса. Сердце защемило. Чувство явно было не мое, а персонажа. На парусе перемежались белые и серые полосы. Я смотрел на останки нашего карви. В памяти начали всплывать лица отца и дружинников. Ингвар Бьёрнсон, Олаф, Сигурд, Хрольф, Хальфдан, Арни, Торлейф, Орм, Гуннар. Выжил ли кто-то из них? Или они пируют в подводных чертогах бога Эгира, который варит самое лучшее пиво на свете. Интересно как разработчики это реализовали? Я вселился в этого персонажа во время шторма, сразу получил чем-то по голове и вырубился, но всех людей отца я прекрасно помню. Внедрение ложных воспоминаний, как у Филиппа Дика в рассказе «Вспомнить всё»? Или происходит слияние цифровых матриц персонажа и моего? И что будет потом — в один «прекрасный момент» я осознаю себя как Андбьёрна Ингварсона, а внешние элементы интерфейса буду воспринимать как божественные откровения? Или я себе просто тут навыдумывал и это просто результат стимулирования нужных отделов мозга? Голова идет кругом, «многия знания, многия печали».
Так, сейчас этот вопрос не является первоочередным. Первым делом самолеты, а точнее работа черного археолога — рысканье по пляжу и сбор всего, что может дальше пригодиться. Два часа я практически на карачках ползал по пляжу. В основном набрал полный мешок всякого хлама, похоже точно придется брать навык Ремесло. Из не хлама нашлись нож, чей-то кошель с серебряными пластинками и кольцами, кожаный наруч и наконечник копья. Возможно среди найденных палок удастся подобрать к нему древко. Нож пришлось заткнуть просто за пояс, ножен к нему море не принесло, кошель привязал рядом, наруч надел на правую руку, левую по идее должен защищать щит, но его тоже пока не было. Солнце опустилось к кромке горизонта, решил развести костер и приготовить ужин, а с утра искать дольше. Система явно ждала, что я найду что-то еще, и не засчитывала выполнение задания. Пока готовился ужин перевел куски рыбы в пайки.
Поел, устроил себе лежанку, положил в костер деревяшку побольше, чтобы хватило до утра и лег спать.
Вылез из капсулы, привел себя в порядок, поел. Если персонаж умаялся и отрубился, то мне спать не хотелось. Из головы не шли неожиданно вспомнившиеся дружинники отца. «Мир героев» раскинул передо мной свои объятия и звал меня к себе насовсем? Или я просто на придумывал и этому есть более простое объяснение. Насколько я знаю при стимулировании коры головного мозга можно внедрить человеку ложные воспоминания, а в капсуле именно это и происходит. Мозг стимулируется
Ладно, утро вечера мудренее, все равно пока ничего не понятно, так что гадай не гадай правду точно не узнаешь.
Утром еще раз посмотрел на корму на мелководье. Похоже придется добираться к ней. Лезть в воду не хотелось, пришлось думать, как этого избежать. Взгляд упал на обломок мачты, с привязанной к нему реей. Буду делать плот. Первую половину дня я строил плот. Сначала с помощью ножа, рук и нецензурных русских слов распутал веревки, которые скрепляли мачту и рею. Потом вязал их вместе. Потом развязывал, потому что получилась фигня. В итоге мачта и рея стали основой плота и легли параллельно друг другу, а перпендикулярно им я положил найденные на берегу палки. Конструкция получилась убогая, но на воде держалась и под моим весом не притапливалась. Спихнув плот в воду, я залез на него и отталкиваясь шестом медленно поплыл к корме.
Это только в кино герой, величаво отталкиваясь шестом плывет на плоту или лодке. Я крутился как белка в колесе, а плот крутился как колесо вокруг белки. Тем не менее медленно, хочется сказать и верно, но скорее вопреки, чем благодаря я приближался к корме. Наконец это свершилось. Заранее оставленным на этот момент куском веревки плот был привязан к борту корабля. Первым делом в мешок перекочевал чудом оставшийся на борту щит, окрашенный в клановые цвета, половина белая, половина серая. Потом я увидел его.
Отец так и остался на своем месте у руля. Правая рука оказались привязана к рулевому веслу, чтобы шторм его не вырвал. Но шторм нашел как победить. В груди отца торчал обломок весла. В фильмах северяне павших усаживали на корабль и поджигали, отправляя в море. У меня корабля не было, но соорудить погребальный костер из остатков корабля мне было по силам. Я срезал веревки с рук и кое как вытащил из груди отца обломок. Викинги управляли кораблями стоя на специальной поперечной доске. На нее я и усадил отца. Негоже викингу отправляться на пир богов без оружия. Под досками на корме находился второй трюм, в котором держал оружие рулевой и ближние к нему гребцы. Часть досок оказалась сорвана, но два мешка с оружием уцелело. Одним из них оказался мешок отца. В мешке отца оказался его шлем, кольчуга, меч, скрамасакс, наруч и поножи. Во втором мешке щит и топор. Насколько я помню оружие во все времена передавалось от отца к старшему сыну, поэтому меч и щит я оставил себе, а все остальное оружие решил оставить отцу. Я стал готовить отца к ритуалу. С шеи отца мне пришлось снять знак владетеля Айсборга — голова белого медведя на серебряной цепочке. Теперь он мой по праву. На голову отцу надел его шлем, кольчугу надеть не смог — тело уже окоченело, поэтому укрыл его ей как одеялом. На пояс повесил сакс, за пояс заткнул топор. Сбоку положил наруч и поножи. В трюме остался еще сундук, в котором обнаружился еще один кошель с серебром, несколько мешочков с какими-то травами, бочонок меда и бочонок смолы. Все перекочевало в мешок. Жаба выла и ругалась, от такого количества оружия, которому предстояло просто сгореть, но внутри я был уверен, что поступаю правильно. Снова мелькнула мысль — это реально мои чувства или наведенные системой?
Костры разложенные на остатках палубы весело затрещали и заиграли языками пламени. Я отвязал плот и потихоньку поплелся обратно на берег. Отойдя на десяток метров, я почувствовал нарастающий жар. Корабль разгорелся, пламя взметнулось ввысь. Превозмогая сильный жар, я смотрел на огонь. Фигура отца превратилась в факел. Постепенно пламя начало опадать, деревянные гвозди сгорели и перестали удерживать доски бортов. Еще мгновение назад это был хоть и горящий, но все же корабль, а потом вся конструкция с треском и грохотом рассыпалась. Горящие доски и балки попадали в воду. Пар из множества очагов взметнулся над водой. На некоторое время ничего не стало видно. Потом пар развеялся. На поверхности остались плавать обгоревшие доски. Тело отца сгорело полностью. С осознанием правильно выполненного дела я снова поплелся к берегу.