Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности
Шрифт:
Возможно ли, чтобы единичное психоделическое переживание – нечто, возникающее под действием проглоченной таблетки или квадратика «промокашки» [1] , – могло опровергнуть устоявшееся мировоззрение? Или пошатнуть действующую мораль? Или надолго изменить чье-либо сознание?
Эта мысль прочно угнездилась во мне. Это сравнимо с тем, как если бы мне вдруг показали дверь в знакомой комнате (комнате моего сознания), которую я прежде не замечал, и сказали (причем сказали люди, которым я доверял, – ученые!), что по ту сторону меня ждет совершенно другой образ мышления и – бытия. И все, что нужно, – повернуть ручку и войти. Кому не станет любопытно? Кто удержится от подобного искушения? Может быть, я в тот момент и не стремился к переменам в собственной жизни, но сама мысль о том, что мне открывается возможность узнать что-то новое и осветить новым светом пространство старого мира, начала овладевать моими мыслями. Может быть, моей жизни действительно чего-то не хватает, чего-то, чему я не могу подобрать названия?
1
«Промокашка» (blotter paper) –
Во всяком случае, теперь я кое-что знал об этой двери, потому как успел к этому времени написать ряд статей о психоактивных растениях. Например, главной темой «Ботаники желаний» я сделал нечто, что в свое время меня немало удивило, а именно: неистребимое человеческое желание изменить свое сознание. Нет на земле такой культуры (кроме одной [2] ), где бы не использовались определенные растения с целью изменить внутреннее содержимое сознания человека либо ради его исцеления, либо в силу привычки или духовной практики. И это любопытство, это неадекватное желание, живущее внутри нас наравне с другими привычными желаниями – еды, питья, красоты, секса (причем их эволюционный смысл более чем очевиден), – требует объяснения. Самое простейшее из них – мол, эти субстанции помогают усмирять боль и разгоняют скуку. Однако тот факт, что многие из этих психоактивных веществ связаны с высвобождением сильных чувств и окружены различными табу и ритуалами, заставляет предположить, что здесь скрывается нечто гораздо большее.
2
Эскимосы, по-видимому, являются единственным исключением из этого правила, тем самым подтверждая его, но только потому, что на территориях, где они проживают, не произрастают психоактивные растения. (Во всяком случае, таких пока не обнаружено.)
Что касается нашего вида, то, насколько мне известно, растения и грибы, способные радикально менять сознание, давно и повсеместно использовались и продолжают использоваться для различных целей: для исцеления умственных расстройств, в ритуалах посвящения и для общения со сверхъестественными существами или миром духов. Это очень древние практики, которые почитались во всех великих культурах, но я нашел для психоактивных веществ еще одно применение: они призваны обогащать коллективное сознание – культуру – теми новыми идеями и мечтами, которыми немногие избранные одаривают человечество, черпая их в тех мирах, где они побывали.
Теперь, когда я интеллектуально обосновал потенциальную ценность этих психоактивных субстанций, то у меня, как вы, наверное, подумали, должно было проявиться более сильное желание самому их попробовать. Да, такое желание у меня возникло, но что-то (я и сам не знаю что) меня останавливало: то ли недостаток смелости, то ли ожидание благоприятной возможности, которая никак не подворачивалась, поскольку жизнь, заполненная трудовыми буднями, в основном протекает в жестких рамках законов. Но когда я начал обдумывать потенциальную пользу этих субстанций, взвешивая и сравнивая ее с возможными рисками, то, к своему удивлению, обнаружил, что, как гласит поговорка, «не так страшен черт (психоделики), как его малюют». В самом деле, при всем желании, например, нельзя умереть от слишком большой дозы ЛСД или псилоцибина; ни один из этих препаратов даже не вызывает зависимости. Если животным скормить одну дозу этих препаратов, они не будут требовать вторую, а люди при повторном их использовании отмечают существенное ослабление их действия [3] . Да, действительно, те ужасные видения, которые посещают некоторых людей, сидящих на психоделиках, в самом деле могут привести к тому, что подвергающие себя подобному риску впадут в психоз, поэтому в семьях, в чьем роду наблюдались случаи душевных заболеваний или предрасположенность к таким заболеваниям, никто не должен их принимать. Но практика показывает, что пациенты, принимавшие психоделики и пострадавшие от них, поступают в отделение неотложной помощи крайне редко, причем во многих случаях то, что врачи диагностируют как психотические срывы, на деле оказывается просто кратковременными приступами паники.
3
Дэвид Дж. Натт. «Наркотики без горячего воздуха: как минимизировать вред от применения легальных и нелегальных наркотиков». – Кембридж, Англия: UIT, 2012. [David J. Nutt. Drugs Without the Hot Air: Minimising the Harms of Legal and Illegal Drugs (Cambridge, U.K.: UIT, 2012)]. Вот почему люди, принимающие малые дозы психоделиков, никогда не принимают их несколько дней подряд.
Справедливо и то, что люди, сидящие на психоделиках, склонны к глупым и опасным поступкам: переходят дорогу с интенсивным движением в неположенном месте, прыгают с большой высоты и даже (правда, это случается редко) убивают себя. Согласно опросу, проведенному среди бывалых потребителей психоделиков, которых просили рассказать об их переживаниях, появление «жутких галлюцинаций
4
Тереза М. Карбонаро и др. «Опрос-исследование удручающих переживаний после принятия псилоцибиновых грибов: резкие и устойчивые положительные и отрицательные последствия». «Психофармакология», 2016, 1268–1278. [Theresa M. Carbonaro et al., “Survey Study of Challenging Experiences After Ingesting Psilocybin Mushrooms: Acute and Enduring Positive and Negative Consequences,” Journal of Psychopharmacology (2016): 1268–78.] Опрос показал, что только 7,6 % респондентов обращались к врачу по поводу «одного и более психологических симптомов, которые они приписывают угнетающему действию псилоцибина».
Именно в этот момент мысль «встряхнуть стеклянный шар так, чтобы пошел снег», как назвал психоделический опыт один нейрофизиолог, начала представляться мне скорее привлекательной, нежели пугающей, хотя некая доля страха в моей душе все еще оставалась. По прошествии более полувека, в течение которого эго было моим более или менее постоянным спутником, оно – этот вездесущий голос, непрерывно звучавший в моей голове, это вечно комментирующее, интерпретирующее и навешивающее ярлыки защитное «я» – сделалось для меня чуть более знакомым и узнаваемым. Я в данном случае не говорю о таком аспекте, как глубокое самопознание; я говорю лишь о том, что со временем все мы стремимся оптимизировать и сделать традиционными наши реакции на воздействия жизни. У каждого из нас есть свои схематические пути обработки и усвоения повседневного опыта и решения проблем, и хотя такой подход к жизни вполне приемлем, потому как он помогает выполнять работу при максимуме усилий и минимуме суеты, в конечном счете он становится механическим. Он отупляет нас. Мышца нашего внимания атрофируется.
Несомненно, привычки – очень полезные инструменты, сильно облегчающие проведение сложных психологических операций, к которым мы прибегаем всякий раз, когда сталкиваемся с новой задачей или новой ситуацией. И они же помогают нам бдительно следить за внешним миром: присутствовать в нем, уделять ему внимание, чувствовать, мыслить, а затем обдуманно действовать. (То есть действовать свободно, а не по принуждению.) Если вы забыли, что представляют собой подобные психические привычки и как они ослепляют нас, делая невосприимчивыми к жизни и опыту, то поезжайте в незнакомую страну – и вы стразу же встряхнетесь! Алгоритмы повседневной жизни оживут и заработают снова, как будто с нуля. Вот почему для описания психоделических переживаний более чем уместны различные метафоры и сравнения, почерпнутые из арсенала путешественника.
Ум взрослого человека, сколь бы эффективен и полезен он ни был, делает нас слепыми и невосприимчивыми к происходящему в данный момент. Мы постоянно перескакиваем от одного вопроса к другому, от одной темы к другой. Мы подходим к жизненному опыту, уже будучи запрограммированы в той же мере, что и искусственный разум; наш мозг постоянно переводит данные настоящего в понятия прошлого и транслирует их в таком виде; он то и дело обращается за сведениями к опыту прошлого и пользуется им, стараясь на его основе предугадать и спрогнозировать будущее.
Тому, что многие аспекты жизни – путешествия, искусство, природа, работа и даже некоторые наркотики – становятся столь приятными и даже желанными для нас, мы обязаны прежде всего своему опыту, который заполняет собой все психические пути и дороги, ведущие как вперед, так и назад, растворяя нас в потоке чудесного настоящего – чудесного в буквальном смысле, потому как чудо – это побочный продукт именно такого, ничем не обремененного, первого, наивного и девственного взгляда на мир, от которого мозг взрослого человека давно отгородился. (Ведь это так малополезно и неэффективно!) Увы, но большую часть времени я живу в ближайшем будущем, мой психический термостат установлен и действует в режиме медленного кипения, бурля чаяниями, предчувствиями, а еще чаще волнениями и заботами. К счастью, я редко чему удивляюсь. Это одновременно и хорошо, и плохо.
Что именно я стремлюсь здесь изобразить? Не что иное, как рабочий режим или уровень своего нынешнего сознания, действующего по умолчанию, как мне кажется. Оно работает достаточно хорошо, выполняет нужную работу, но меня не отпускает мысль: что, если это не единственный или, возможно, даже не лучший способ идти по жизни? Ведь предпосылкой психоделического исследования служит именно то, что эта особая группа молекул может давать нам доступ к другим уровням и режимам сознания, из общения с которыми мы можем извлечь особую выгоду: терапевтическую, духовную или творческую. Разумеется, психоделики – не единственная дверь, ведущая к другим формам сознания (на страницах этой книги я расскажу и о других, не фармакологических альтернативах), но они действительно кажутся одной из тех дверных ручек, которые так легко взять и повернуть.