Мир колонизаторов и магии
Шрифт:
Не разбираюсь я, ху из ху здесь! На вид, вроде обычные женщины, а на деле, на деле я не проверял, и не собирался этого делать. Единственное, что я понял, это то, что поварихами здесь были негритянки, которые обитали на кухне и в зал не показывались. Лишь один раз из помещения, где валил пар, вместе с различными вкусными и не очень запахами, выглянуло чёрное лицо, лоснящееся то ли от пота, то ли от жира, то ли от того и другого вместе взятых.
Стены таверны были увешаны…, да ничем они были не увешаны, ни картинами, что весьма дорого и, по сути, невозможно,
— Что будешь заказывать, Алехандро, ты, я смотрю, при деньгах теперь.
К испанцу, назвавшемуся лейтенантом испанской пехоты, обратилась дородная матрона, игравшая здесь роль официантки. Была она маленькая и, можно сказать, круглая, как колобок. На круглом пухлом лице выделялись светлые глаза, что было здесь редкостью.
— Марианна, я сегодня богат, неси вина, самого лучшего, и тарелку пикадильо, — и он бросил на стол честно заработанные два реала.
— А вам, уважаемые? — спросили у нас с братом Мигелем. Брат Мигель скромно промолчал, ну да, он свою миссию выполнил, а банкую теперь я.
— А что у вас есть самое вкусное?
Зал оглушил громкий смех этой Марианны.
— Жареный польо! Ой, не могу, сам польо и будет есть польо. Идальго… с саблей, и в шляпе. Что повкуснее, ой не могу! — и она заколыхалась всем своим грузным телом, мелко сотрясая бесформенной грудью и большим задом.
Кровь бросилась мне в лицо, она смеялась надо мной, ещё и при всех. Алехандро смеялся себе в усы и явно ожидал от меня какого-то поступка. Несмотря на то, что был в ярости, я ещё не забыл, каково это быть в плену, и у меня было два выхода: либо ударить наглую женщину, либо самому посмеяться над ней. Я выбрал третье. Собрав все силы, я опустился обратно на скамью, с которой вскочил мгновение назад.
— Что у вас есть из жареного, для меня и моего друга монаха?
— Цыпл…, ладно, хотите что-нибудь погорячее, юноша, у нас найдётся не только еда, конечно, если у тебя есть немного денег.
— Сделав вид, что не понял её грязных намёков, я проглотил свою гордость, вместе с гордостью дворянина, не умеющего обращаться с саблей, и снова её спросил.
— Какие у вас есть блюда, посвежее?
Сверкнув на меня мимолетным взглядом, уже с явным сарказмом, но без откровенного ехидства, эта камарера (официантка) озвучила неполный список блюд, которыми одаривала эта посада (трактир, постоялый двор)
— Кальос, ракионде из барашка и пикадильо, всё самое свежее.
— Несите всё!
А у вас деньги-то есть, юноша?
— А сколько это будет стоить?
— Если все три блюда, то… восемьдесят четыре мараведи.
— Вот три реала, а на остаток хлеба, пожалуйста.
— А что пить будут сеньоры, — протянула камарера, увидев деньги.
— А что есть? Сок свежевыжатый есть?
Судя по выпученным глазам официантки, сока не было. Положение спас брат Мигель.
— Кувшин сладкой
Вот что хорошо в колониях, так это то, что здесь растут лаймы, и сахар дешёвый. Плантации недалеко и производство тоже. В Испании, судя по всему, мы могли бы рассчитывать в такой таверне максимум на разбавленное вино.
Собрав заказ и прихватив выложенные деньги, к которым мне пришлось ещё добавить полреала, так как вода и хлеб оказались здесь недешевыми, мы принялись ждать. Алехандро, молчавший до этого, только улыбавшийся в усы, как только ушла камареро, сразу же включился в беседу. Очевидно, до этого он развлекался, слушая наш с официанткой диалог.
— А почему дага у тебя такая ржавая была, ты же дворянин? Тебя что, не учили, как надо за оружием ухаживать? Или ты не дворянин, а самозванец?
Град вопросов застал меня врасплох.
— Я… — начал было я говорить что-то в свое оправдание, но брат Мигель снова вмешался в наш разговор.
— Он дворянин, и отец настоятель послал меня с ним вместе на рынок, чтобы он купил себе нормальную одежду, раз у него есть немного денег. А то неприлично ходить в таком виде потомственному магику. Но он попал в плен к пиратам, где его мучили и истязали, оттого немного повредился умом. Так что…
— Да, да, я так и понял, что малый немного не в себе. Думал, он либо прикидывается, либо от природы такой. А пираты, тогда да, это многое объясняет, очень многое, и он, нахмурившись, замолчал, думая о чём-то своём.
Оставшееся время мы провели в молчании. Алехандро думал свою тяжёлую думу, брат Мигель беспрестанно шептал молитвы, видимо, сдерживая себя, так как чувствовал манящие ароматы жаркого, застискивая грех чревоугодия в одному ему известные рамки. А я думал…, да обо всём подряд думал. Только сейчас я смог оглянуться назад и ужаснуться всему, что со мной произошло.
Наконец, пища прибыла, и мы начали вкушать её. Пахло вкусно, да и на вкус все блюда были очень даже ничего, особенно после полу прожаренной рыбы или мяса грифа-индейки. Запивая кисло-сладкой водой обильную порцию жаркого, разделенного поровну с братом Мигелем, мы слушали Алехандро, которому принесли целый кувшин крепкого вина.
По мере того, как кувшин пустел, истории становились всё более мрачными, а сам лейтенант жаждал мести, но кувшин скоро опустел, а денег у него больше не было. И Алехандро обратился ко мне за помощью.
— Ну что, ученик, вот и наступило твоё первое задание.
Не знаю, но вот подвох в этом начальном квесте я уже заранее чувствовал, что было, в принципе, логично. Пьяный мастер не будет приступать к обучению приемам обращения с оружием, может, только к теории, а здесь уже явно попахивало внеплановой практикой. Но вслух я ничего не сказал. Деньги потрачены, подарки подарены и следовало набраться терпения.
— Вот твоё первое задание, ученик. Тебе нужно достать ещё кувшин крепкого вина для твоего учителя, и потом мы сможем приступить к тренировкам. Я покажу тебе, как надо владеть хоть шпагой, хоть абордажной саблей, в этом я мастер.