Мир-крепость
Шрифт:
— Ты хочешь, чтобы Церковь будоражила народ? Это невозможно. Наш долг — беречь наследие людей, пока не придет время.
— А если оно никогда не придет? — тихо спросил я. — Человек никогда не станет лучше, если Церковь ему не поможет. Он будет все глубже увязать в варварстве. Невежество, как и знания, усиливается. Знания действуют изнутри, а невежество засасывает человека снаружи, и чем глубже он погружается, тем труднее выбраться обратно.
— Нет-нет, — повторил Архиепископ. — Это невозможно.
— Церковь не выполняет своей миссии. Она должна
— Если мы все же начнем действовать, что защитит Церковь от уничтожения?
— Ее собственная сила.
— Мы недостаточно сильны, чтобы противостоять владыкам, — сказал Архиепископ. — Мы сохранились так долго лишь потому, что никогда не провоцировали владык.
— Да, мы помогали им, а люди теряли на этом. Силы и возможности Церкви недооценивались, ибо ее предводители слабы и боязливы, но она — единственный источник силы и очень нужна владыкам. Без нее в мире стало бы во сто крат беспокойнее. Если бы не сокровища культуры, охраняемые Церковью, Галактике было бы куда лучше без нее. Впрочем, есть еще один источник силы, о котором никто не помнит, — люди, которые наверняка не стали бы спокойно смотреть, как владыки уничтожают Церковь. Угроза Церкви равнозначна разрушительному восстанию.
— Возможно, — согласился Архиепископ, — но мы не можем рисковать будущим Церкви.
— А будущим людей? Чего стоит Церковь без людей? Впрочем, ты представляешь не совсем то, что я предлагаю. Я имел в виду не прямой призыв к бунту, это слишком рискованно. Я лишь предлагаю Церкви передать людям часть их наследия, не машины, но знания — которые в конце концов важнее — в такой степени, в какой люди смогут их постичь. И начать с умения читать.
Глаза Лаури горели от возбуждения.
— А — значит Автомат, Б — Брат…
— К — Крепость, — продолжил я, — С — Свобода… А когда люди научатся читать, дайте им сперва простые книги, а потом все более сложные.
— Но у нас нет возможности ни печатать книги, ни писать их, — возразил мне Архиепископ.
— Они есть у Граждан.
— Думаешь, мы должны с ними сотрудничать?
— Это хорошие люди, — сказал я, — и умные. Некоторые их цели совпадают с вашими. Я считаю, вы должны объединяться со всеми силами, которые стремятся к свободе и объединению Галактики. Граждане, Торговцы и часть аристократии — все они хотят практически одного.
— Интриги, шпионаж и тайны, — скривился Архиепископ.
— До сих пор эти методы вас не пугали. Он кивнул.
— Но это не все, — заметил я. — Камень ставит перед вами еще одну проблему. Машины могут выискивать людей с телепатическими способностями. Таких людей мы могли бы специально пестовать в своего рода колониях, и когда-нибудь возникли бы настоящие телепаты. Только тогда можно будет создать прочную Империю с объединенным
— А что будет с религией? Ведь тогда она перестанет существовать.
— А что такое Церковь? Попробуем ответить на этот вопрос. Религия она или могильник достижений человека? Вспомни Джуди. Разве религия, которую он создал, имела целью саму себя? Был он человеком мудрым или заботился только о собственной выгоде? Думаю, он был одним из последних телепатов — наверняка ученым, — который видел распад Галактики и знал, что единственный способ спасти знания человека это окружить их мистицизмом. Само по себе чудо — лишь демонстрация неизвестных явлений. А что такое слова? Поколения теологов изменили их, мы потеряли из виду цель Джуди и возвели вокруг себя стену иллюзий.
Не думаю, — продолжат я, — что наша религия будет уничтожена. Мораль ее хороша, принципы верны. Все лучшее и сильнейшее объединится с новым и станет еще сильнее, а то, что должно исчезнуть, — исчезнет. То, что помогает удерживать людей в нищете и невежестве, что сталкивает их на дно и не пускает к свету, — все это должно исчезнуть, ибо Церковь не склад, куда можно пойти и взять все, что угодно.
Церковь — тоже крепость, она тоже не пускает людей внутрь, хотя должна их принять. Прежде чем бороться с другими крепостями, нам нужно разрушить стену вокруг самих себя.
Архиепископ вздохнул.
— Но ведь это затянется надолго. На века и тысячелетия.
— Я и не говорю, что это будет просто. Нет прямого пути к миру, свободе и объединению Галактики. Нельзя исправить зло, причиненное тысячелетия назад, за один день. Но мы можем начать, а наши наследники пойдут дальше.
— Легко так думать, когда ты молод, — тихо сказал Архиепископ. — Но когда человек так стар, как я, он ищет более насущные цели. Ты не представляешь трудностей, которые вижу я. Однажды, через год, два или три, я умру… — Я заметил, что Лаури судорожно сжала его руку, — …а мой наследник выберет иную дорогу, направит Церковь на другой путь. Как я могу планировать на века, если Совет Епископов выберет человека, который может не согласиться с моими стремлениями?
— Ты сам выбираешь наследника, — тихо сказал я. — Ты должен выбрать того, кто будет продолжать твое дело, а он потом выберет следующего. Если это должно сопровождаться определенной процедурой, значит, ты должен выдвигать в епископы людей, которые будут проводить твои планы даже после твоей смерти.
Подумав, он кивнул, неохотно и словно устало.
— Да будет так, — сказал он, и этим тихим словам предстояло изменить Галактику. Архиепископ улыбнулся. — Ты отважно сражался для человечества, для миллиардов людей во всей Галактике. А чего ты хочешь для себя? Как я уже сказал, благодаря Лаури мне трудно отказать тебе в чем-либо.