Мир между нами
Шрифт:
— Да, через пару часов, если ничего не случится. Скажи, ты общаешься с Виктором Фонтейном?
Афродита сделала короткую паузу.
— С Виктором Фонтейном? — переспросила она. — Зачем мне с ним общаться?
— Ты знаешь, что он вписал тебя в свое завещание?
На этот раз пауза длилась несколько секунд.
— Ты надо мной издеваешься? — заговорила она. — С какой стати Виктор Фонтейн будет вписывать меня в свое завещание?
— Ты не поверишь, но сегодня я видел собственными глазами,
В трубке послышался щелчок зажигалки.
— Где ты это видел?
— В полицейском участке. Меня пригласили помочь кое с чем. Кстати, я видел там Эдгара. Ты его помнишь?
— Гораздо лучше я помню его жену. — Афродита помолчала, после чего мечтательно вздохнула. — Наверное, он до сих пор зол на тебя как черт?
— Нет. Мы сегодня обедали, и общались очень непринужденно. Я сказал ему, что не имею привычки кого-либо соблазнять…
— …потому что женщины сами вешаются тебе на шею. Тебе не нужно сильно напрягаться для того, чтобы добиться чьего-то внимания.
Вивиан снова сел в кресло.
— Он ответил мне именно такими словами, и на этом тема была закрыта.
— Наверное, сейчас его жена снова стала скучна…
В приоткрытую дверь заглянул доктор Роберт Диксон.
— Прости, что отвлекаю. — Он указал в сторону приемного покоя. — Подойди, пожалуйста.
Доктор Мори поднялся и взял со стола стетоскоп.
— Дорогая, я перезвоню. У меня дела.
— Ну вот. Я позвонила тебе, и кто-то в очередной раз умер?
— Надеюсь, что нет. Скоро я приеду домой, и мы поговорим.
— Я буду тебя ждать и думать о жене Эдгара. Это не даст мне заснуть.
В коридоре Роберт посмотрел на коллегу.
— Ты плохо выглядишь, — сообщил он.
— Чувствую я себя не лучше. Хочется верить, что свой день рождения я справлю на ногах, а не в кровати с температурой.
— Это все твоя привычка ходить без шарфа. Я сто раз говорил тебе, что ты простынешь.
— Хватит, Роберт, я сам позабочусь о своем здоровье. Что стряслось?
Доктор Диксон остановился и взял Вивиана за рукав халата.
— К нам привезли Виктора Фонтейна, — сказал он, понизив голос. — На первый взгляд, ничего серьезного, просто обморок. Но его сын, Эрик, попросил, чтобы ты лично подошел к нему.
— Сначала ко мне домой приезжает Ник Тейлор, потом в приемный покой привозят Виктора Фонтейна, и его сын просит, чтобы я к нему подошел. Такими темпами я стану личным врачом криминальных авторитетов. Где он?
— Тридцать седьмая палата. Надеюсь, тебя не застрелят, и я могу спокойно продолжать обход?
— Если все же застрелят, сделай одолжение — положи мой труп в морге рядом с красивой женщиной.
Роберт возмущенно толкнул его в плечо.
— Засунь свои шутки подальше, понял?
—
— Ты забыл добавить «живых»!
***
Эрик Фонтейн, высокий молодой блондин, сидел на одном из стульев возле палаты. Выглядел он усталым и измученным, но, увидев Вивиана, торопливо поднялся ему навстречу.
— Доктор, — сказал он. — Большое спасибо вам за то, что пришли. Почему-то я думал, что вы не согласитесь…
— Необычный пациент ничем не отличается от остальных пациентов.
Сын криминального авторитета пару секунд теребил в руках свои перчатки. Глядя на него, можно было подумать, что он студент приличного колледжа, или же молодой аристократ — по тому, как подчеркнуто вежливо он себя держал, его нельзя было принять за человека из криминального мира.
— У меня есть просьба, доктор, — сказал он. — Пожалуйста, не давайте ему морфий.
— Я посмотрю на его состояние и приму решение.
— Понимаю. Конечно, я не спорю с вами, вы ведь врач, а не я. Но…
— Отправляйтесь домой, Эрик. Вам необходимо отдохнуть. За вашим отцом я присмотрю сам.
***
Виктор Фонтейн не произнес ни слова, пока Вивиан не закончил все необходимые проверки. Он смиренно смотрел на то, как тот заполняет его карту и не нарушал молчания, а потом заговорил.
— Каков приговор, доктор? — В его голосе можно было уловить нотки наигранной веселости.
— Просто обморок, господин Фонтейн. Вам нужно восстанавливать потраченную энергию, иначе вы рискуете попасть сюда еще раз и задержаться тут на пару дней.
Пациент понимающе кивнул. Ему было за пятьдесят, но выглядел он старше своего возраста — и седина в волосах, и нездоровый оттенок кожи лица выдавали в нем человека, который неумолимо приближается к концу жизни.
— Я хочу задать вам вопрос, доктор, — проговорил он. — Вы ведь онколог по второй специальности. Вы видели мои снимки. Доктор Миллер говорит, что мне остался примерно год, но я знаю, что это не так. И я знаю, что вы скажете мне правду.
Доктор Мори отложил карту.
— Да, я видел ваши снимки. И ознакомился с результатами анализов. Вам осталось не больше шести месяцев.
Виктор вздохнул, закашлялся и взял с прикроватной тумбочки салфетку.
— Я так и думал. — Он помолчал. — Знаете, я убил первого человека в шестнадцать, потом убил еще тысячу людей, и думал, что меня тоже когда-нибудь кто-то убьет. Но чтобы меня убила раковая опухоль, которая поселилась в моей голове… разве это справедливо, доктор?
— Справедливость субъективна.
Виктор сжал в пальцах крестик, висевший на его шее.
— Скажите, доктор, вы верите в Бога?
— Я атеист.