Мир на колесах

Гаррисон Гарри

Он вызвал по радио Лайоша, который вел этот танк и едва не утонул вместе с ним, – ответ был неутешительный.

– Лайош говорит, трансмиссия включена. Единственное, что можно сделать с танком – оттолкнуть его в сторону. Но если он не покатится, сдвинуть такую махину юзом мы не сможем.

– Ты начальник технадзора, – сказал Отакар. – Это ты должен знать, что можно сделать.

– Знать-то я знаю. Раз нет энергии, надо рукояткой ручного выключения поработать. Беда в том, что эта рукоятка закреплена изнутри на задней стенке. Ее надо отцепить, воткнуть на место, а потом еще и крутануть двенадцать раз. И все это где? Под водой, на трехметровой

глубине. Отакар, ты плавать умеешь?

– Где бы я мог научиться?

– Хороший вопрос. В канале слишком много удобрений, там не поплаваешь, а другой воды нет. Зря не подумали о плавательных бассейнах, когда проектировали ваши города; это почти ничего не стоило бы. Значит, единственный пловец на Халвмерке – это я. Невольный доброволец. Но мне нужна будет помощь.

Сделать маску было не из чего, но приспособить баллон со сжатым воздухом оказалось достаточно просто. Ян повозился с вентилем, пока не получил устойчивую струю воздуха, пахнувшего машинным маслом, которая была вполне достаточна, чтобы дышать, – но и голову не отрывала. Эйно соорудил пояс, чтобы баллон можно было закрепить на спине, и пластмассовую трубку от вентиля в рот. Теперь еще герметичный фонарь – и больше ничего не нужно.

– Подъезжай как можно ближе, – сказал Ян Отокару.

А сам тем временем разделся. Оставил только ботинки. Надо еще и рукавицы прихватить, ведь металл горячий. Тягач подошел к танку вплотную. Ян приоткрыл верхний люк – в кабину ворвалась волна горячего воздуха. Ни слова не говоря, он поднялся по лесенке к люку и выбрался на крышу.

Ощущение было такое, словно попал в раскаленную печь. Прохладный воздух кабины остался позади – Ян очутился в слепящем и обжигающем солнечном пламени. Он прикрыл глаза рукой и, шаркая ногами, на ощупь, медленно двинулся по крыше тягача, выбирая дорогу между ребрами охлаждения. И старался не вдыхать горячий воздух, заставляя себя сосать противный, но прохладный воздух из шланга. Подошвы ботинок были толстые, но металл начал обжигать ноги почти сразу же. Подойдя к краю крыши, Ян осторожно спустился в воду.

Этот парящий котел высасывал энергию из тела. Но один, два, три гребка – и вот он уже у открытого танкового люка… Он не позволил себе замешкаться и тотчас ушел под воду. Внутри было темно – слишком темно, – он вспомнил о фонаре. Горячая вода высасывала из него все, парализовывала и мышцы, и волю… Где же эта проклятая рукоятка?

Все вокруг двигалось медленно, как во сне: он подумал, что, если бы не боль в груди, мог бы заснуть. Оказывается, воздуха из баллона не хватает… Так, рукоятка, вот она. Отцепилась она легко, но воткнуть ее на место оказалось невероятно трудно. Когда она наконец щелкнула, войдя в гнездо, он потерял еще несколько драгоценных секунд, пытаясь вспомнить, в какую сторону она вращается. А потом крутил, крутил… Пока не докрутил до упора.

Пора. Пора возвращаться. Рукоятка и фонарь выпали из рук; он пытался двинуться, но не смог. Светлое пятно открытого люка ясно виднелось над головой – но не было, не было у него сил оттолкнуться и всплыть. Отчаянным, последним усилием он сорвал с себя тяжелый баллон, выплюнул трубку и согнул колени. Оттолкнуться. Ну, еще раз, последний… Как это трудно!

Но вот руки его оказались над водой и ухватились за края люка. Потом и голова поднялась из воды, и он стал жадно, глубоко вдыхать обжигающий воздух. Это было больно, но в голове прояснилось. Чуть придя в себя, он подтянулся, выбрался

на крышу танка и шлепнулся в воду.

И тут же понял, что не сможет добраться. Ему не доплыть, ни одного гребка не сделать.

Вдруг в воду возле головы упала веревка – он машинально ухватился за нее. Его подтащили к тягачу сбоку; Отакар нагнулся, схватил его за руки и вытащил из воды, словно издыхающую рыбину. Ян этого почти не заметил. Сознание его плавало в красном тумане, пока нога не коснулась раскаленного металла крыши. От неожиданной боли он вскрикнул – глаза распахнулись – и увидел, что Отакар помогает ему. Помогает, не надев скафандра, задыхаясь от напряжения.

По дороге к люку, осторожно выбирая путь, они опирались друг на друга. Ян спустился в кабину первым. Отакар сначала помог ему, только потом пошел сам. Они долго сидели на полу, там, где упали, не в силах пошевелиться, стараясь прийти в себя.

– Давай больше так не будем, если получится, – сказал наконец Ян.

Отакар только слабо кивнул в ответ.

Гизо наложил на ногу Яна противоожоговую мазь, потом забинтовал. Было очень больно, но помогла таблетка. И заодно сняла усталость. Одевшись, Ян сел в водительское кресло и проверил рычаги и приборы.

– В машине протечек нет? – спросил он Эйно.

– Нет. Крепкая зверюга.

– Отлично. Дай-ка мне мощности побольше, я собираюсь спихнуть танк с Дороги. Что я поломаю, если попру его лоб в лоб?

– Ничего серьезного. Разве что пару прожекторов еще раздавишь. У нас там сталь могучая, сорок миллиметров толщиной. Это же тягач – ему вес нужен… Так что давай толкай.

Ян двинулся вперед на самых минимальных оборотах, пока не уперся в танк. Послышался скрежет металла о металл, тягач вздрогнул. Не меняя передачи, Ян прижал акселератор. Глухо зарычали муфты сцепления, вся машина задрожала, сражаясь с мертвым грузом. Кто кого пересилит?

Танк сдвинулся с места. Как только он покатился назад, Ян слегка повернул руль и начал медленно двигаться по плавной кривой. Понемногу, понемногу они отворачивали к обочине. Вот уже направляющий кабель остался позади, а танк встал поперек Дороги под прямым углом… Ян выровнял направляющие колеса и двинулся дальше. Все дальше и дальше от середины Дороги. Все ближе и ближе к краю.

И вдруг танк встал на дыбы. Ян ударил по тормозам. В тот же миг танк опрокинулся с откоса и ушел под воду. Тягач остановился у самой кромки. Ян медленно, осторожно включил задний ход и двинулся прочь от опасного места. Только добравшись до центра Дороги, он с облегчением перевел дух.

– Я с тобой согласен, – сказал Отакар. – Хорошо бы, чтобы эта беда оказалась последней.

Перетащить поезда через затопленный участок оказалось нелегко, но особенно серьезных проблем не возникло. Только время уходило. Драгоценное время. Вагоны были гораздо легче тягачей – поэтому всплывали, – приходилось перевозить их за один раз лишь по два, не больше; да и это получалось, только если сзади шел второй тягач. Челночные рейсы продолжались без перерыва до тех пор, пока не переправили все вагоны. Только когда поезда были вновь составлены на другой стороне затопленного участка, Ян позволил себе расслабиться: проспал не два-три часа, как все последние дни, а чуть побольше. Перед следующим стартом он велел отдыхать восемь часов. Это было необходимо всем; экипажи на тягачах вымотались до предела, и он прекрасно понимал, что, когда водители в таком состоянии, – двигаться нельзя.