Мир на колесах

Гаррисон Гарри

Все отдыхали, а Ян не мог себе этого позволить. Пока поезда переправляли через затопленный участок, он ломал голову над проблемой, решить которую было совершенно необходимо. Эта очевидная проблема стояла у него прямо перед глазами, когда он ехал по затопленной Дороге к покинутому танковому отряду. Он остановился возле них – с машины ручьями сбегала вода, – натянул охлаждающий костюм и пошел к головному танку.

– Я думал, ты про нас забыл, – сказал Лайош Надь.

– Наоборот. Я уже несколько дней только о вас и думаю.

– Хочешь оставить танки здесь?

– Нет. Они

нам слишком нужны.

– Но мы сами не пройдем.

– Это и не нужно. Глянь-ка сюда.

Ян развернул светокопию – боковую проекцию танка, – исчерченную толстым красным карандашом, и постучал пальцем по красным линиям.

– Смотри. Вот наши слабые места. Мы все это заливаем герметиком, и танки становятся водоупорны на какое-то время. Не на века – но, чтобы пройти под водой на ту сторону, хватит.

– Погоди-ка. – Лайош показал на чертеже. – Ты же все люки замазать хочешь. А как водитель оттуда выберется, если что?

– Никаких водителей. Отсоединяем гусеницы от трансмиссии, герметизируем танки – и тащим на ту сторону буксиром. Танку одного троса достаточно. Я уже пробовал, получается.

– Надеюсь… – с сомнением протянул Лайош. – Но мне бы не хотелось сидеть в тягаче, буксирующем такую штуковину, если она слетит с Дороги. Ведь и тягач за собой потащит, это как дважды два.

– Конечно, утащить может. Значит, надо сообразить какое-то устройство, чтобы буксир можно было отсоединять. Изнутри, из тягача. Если танк пошел с Дороги – мы его обрубаем, и все дела.

Лайош покачал головой:

– Пожалуй, ничего другого тут не придумаешь. Давай попробуем для начала шестой. У него сцепление так измочалено, что, может, все равно бросать придется.

Когда оказалось, что идея работает, все облегченно вздохнули. Шестой танк на буксире исчез под водой и вновь показался лишь по ту сторону затопленного участка. Герметик быстро соскоблили, раскрыли люки – в танке оказались только крошечные лужицы на полу, все цело. Началась переправа остальных машин.

Колонна была готова к походу, и новых штурманов, отдыхавших эти дни, вызвали на тягачи. Эльжбета принесла с собой какой-то сверток и положила на пол, пока снимала скафандр.

– Это нечто особенное, – объяснила она. – Я сама готовила. Наш семейный рецепт для торжественных случаев, а мне кажется – сегодня как раз такой случай. Бефстроганов.

Это было восхитительно. Экипаж устроился вокруг столика, наслаждаясь первой настоящей едой, какая появилась у них с самого начала перехода. А кроме этого блюда, был еще свежий хлеб, несколько литров пива и молодой зеленый лук – и даже сыр на закуску, хоть и немного. Впрочем, его почти некуда было заталкивать: места не осталось. Все стонали от изнеможения, однако героически управились и с сыром.

– Спасибо, – сказал Ян, взяв ее за руку.

Да, взял за руку при всех – но на это никто не отреагировал; скорее всего никто и внимания не обратил. Они уже считали Эльжбету членом экипажа; причем не простым, а выдающимся – ведь любой из них умел разве что разогреть замороженный концентрат…

Внезапно Яна осенило:

– Примерно через полчаса мы покатимся. Самое время проверить тебя в водительском кресле,

Эльжбета. Ты же не хочешь всю жизнь просидеть в штурманах!

– Отличная идея, – поддержал Отакар.

– Ой, нет! Я не смогу, это просто невозможно…

– Это приказ, будь добра – выполняй.

Слова были смягчены улыбкой, и все дружно рассмеялись. Гизо сходил за ветошью и вытер для Эльжбеты сиденье, Отакар подвел ее к креслу и отрегулировал его, чтобы удобно было доставать педали… При отключенных моторах она попробовала ногами тормоза, акселератор, покрутила руль… Что здесь к чему – она уже знала.

– Смотри, как все просто, – сказал Ян. – А теперь включай реверс и подай пару футов назад.

Она побледнела:

– Это уже другое дело. Это я не смогу.

– Почему?

– Но понимаешь… это же ваша работа.

– Ты хочешь сказать, только для мужчин?

– Да, пожалуй.

– Ну так попробуй. Всю прошлую неделю вы уже выполняли работу-только-для-мужчин – и ты и другие девушки, – и ничего страшного не произошло, верно? Попробуй!

– Ладно, попробую!

Она выкрикнула это дерзко, вызывающе – именно так она и была настроена. Все вокруг менялось, и ей нравились перемены. Без единой подсказки она завела моторы, отключила автопилот и проделала все остальное, что необходимо для подготовки машины. Потом, все так же пробуя, осторожненько включила реверс и чуть-чуть сдвинула тягач назад. А потом снова вывела машину в режим стоянки. Весь экипаж бурно приветствовал ее первый успех.

И вот колонна двинулась снова. В головном тягаче настроение у всех было просто замечательное. После отдыха все были свежи и радостны. И очень кстати, потому что самая скверная часть пути была еще впереди. Инженеры, построившие Дорогу, сделали все от них зависевшее, чтобы уберечься от любого риска, связанного с природой планеты. Насколько это было возможно. Дорога была укрыта за прибрежными горными хребтами обоих континентов. Через горы были пробиты туннели. Чтобы Дорога как можно меньше шла по берегам, ее значительную часть проложили по дамбам, построенным в море. На поднятой островной цепи, которая перешейком соединяла оба материка, Дорога шла очень высоко, вдоль гребня горных хребтов, переходивших с острова на остров.

Но существовала одна опасность, от которой некуда было деться. Рано или поздно Дорога должна была пересечь пояс тропических джунглей. В южной части материка царило вечное пылающее лето. Температура воздуха лишь немного не доходила до точки кипения воды – это был ад.

Дорога вскоре свернула в сторону от моря, снова нырнув сквозь горный хребет. Танки ушли вперед на тридцать часов, продолжая расчистку; Ян регулярно получал донесения от них и знал, что его ждет. Но, как всегда, действительность все равно оказалась неожиданной; описать это было невозможно. Туннель довольно круто шел книзу; прожекторы ярко освещали Дорогу и каменные стены вокруг. Здесь на поверхности самой Дороги были оттиснуты слова: «Не гони!» Это повторялось снова и снова, шины со стуком подпрыгивали на каменных буквах. Когда впереди показалось сияющее, яркое устье туннеля, поезда плелись, делая пятьдесят километров в час.