Мир на пике – Мир в пике

Анпилогов Алексей Евгеньевич

И в 2010 году было принято другое решение — ОАО «Уральский электрохимический комбинат» станет головным предприятием в «кластере производства редкоземельных металлов», который создается в Свердловской области. Скорее всего, речь пойдет для начала об извлечении редкоземельных металлов из монацита, а торий еще оставят на «потом».

Хорошо, скажут внимательные читатели. А почему идут такие непонятные пляски вокруг тория? Что мешает взять и разом освоить хотя бы 80 000 тонн монацитового песка в Красноуфимске? Ведь там уже все, как в старой песне, «взорвано, уложено, сколото». «Черное золото»

монацита лежит и буквально просит — переработайте меня! Да и огромные человекоподобные роботы уже вроде для «Росатома» не проблема…

Все дело в том, что торий — это Неуловимый Джо ядерной энергетики. Его никто не хочет ловить. И если в период «ядерной гонки» разные страны еще вели эксперименты с торием и с получаемым из него ²³³U, то теперь торий просто лежит и ждет своего часа. Просто он пока невыгоден — ни в добыче, ни в извлечении, ни в наработке из него делящегося материала. ²³⁸U удобнее добывать, удобнее нарабатывать из него плутоний. Да, наука говорит, что ториевая энергетика возможна и, более того, энергетически даже выгодна. Но ториевая энергетика практически по всем статьям проигрывает ураново-плутониевой. И младшая сестренка науки — экономика — ненавязчиво говорит нам: подождите со своим торием, разберитесь с ураном, в конце-то концов.

Вы хотите цифр? Их есть у меня.

Мировое производство тория в период 1978–2010 годов составило примерно 150–200 тонн ThО₂ в год. В 2000-м году мировое производство монацитового концентрата для извлечения всех металлов, содержащихся в нем, составляло около 12 000 тонн в год.

Торий, который в монаците, составляет ни много ни мало, а 6–12 % по массе, исходя из уровня производства монацитового концентрата в мире и реальной мировой потребности в тории — в большей степени отправлялся в отвалы.

Мировая потребность в тории на современном этапе достаточно низкая, во всем мире в 2000 году его потребление составило 200 тонн, и то — при производстве специальных сплавов. К середине 1990-х годов рыночная продажа монацитового концентрата практически прекратилась ввиду отсутствия спроса на него. Весь добываемый монацитовый концентрат перерабатывается в мире теми же компаниями, которые его и извлекают из недр, причем, как вы поняли, не с целью извлечения тория, а для получения оксидов постоянно сопутствующих ему редкоземельных минералов.

Рассеянный торий в России, как и везде в мире, в основном концентрируется там же, где и редкоземельные минералы. По количеству запасов РЗЭ Россия занимает второе место в мире после Китая. Причем речь идет именно о месторождениях, то есть о геологических структурах, рентабельных к освоению. Более 68 % этих объектов находится в Мурманской области, кроме того, они разведаны в Республике Саха (Якутия) и в Иркутской области.

Содержание редкоземельных элементов в рудах большинства российских месторождений значительно ниже, чем в китайских: на разрабатываемых месторождениях Китая средние содержания оксидов редкоземельных металлов в рудах достигают 5 %, в российских объектах — редко превышают 1 %.

Основная часть балансовых запасов редкоземельных металлов (и тория!) России (почти 82 %)

связана с апатитовыми рудами, причем 70 % запасов заключено в апатит-нефелиновых рудах Хибинской группы месторождений в Мурманской области.

Среднее содержание суммы оксидов редкоземельной группы здесь не превышает 0,4 %. Многие из этих месторождений сейчас активно разрабатываются. Однако при применяемой сегодня технологии из руд извлекается только фосфор и в небольших количествах — титан; редкоземельные же элементы, а тем более торий, остаются в материале складируемых отвалов обогатительных фабрик.

Когда-нибудь настанет время извлечь и РЗМ, и торий из этих отвалов. Его там, мягко говоря,

до хрена и больше,

много.

В природных водах содержится особенно мало тория: в пресной воде 2x10^{– 9} %, в морской воде 10^{– 9} %. Или в море у нас 1 атом тория на сто миллиардов других атомов, а в пресной воде таких атомов — аж вдвое больше. Та же фигня у нас и с другими редкоземельными металлами.

И если вдруг вы читаете, что «японцы налаживают производство РЗМ из морской воды», то знайте — вас дурят. Причем самым наглым образом. Легче наладить такое производство в пресном водоеме. В два раза легче.

А на отвалах апатитов такое производство наладить в сто миллионов раз легче. А вот «доедят» китайцы последние богатые месторождения РЗМ во Внутренней Монголии — будет праздник редкоземельный и на нашей улице.

Вот ведь они лежат, апатитовые отвалы, природу своим непотребным видом портят. Бери — не хочу, вас еще и экологи

в попу поцелуют,

поддержат.

Рис. 78. Хотите тория? Да вот же он!

Вот такие вкусные косточки с торием прикопаны у ядерного фокстерьера всюду по его холодной, пустынной территории севера Евразии. А начать осваивать торий можно с Красноуфимска. Там тория целых 6000 тонн — хватит на постройку любого исследовательского реактора, еще и на ускорители разные останется. И содержание там не 0,4 % по сумме оксидов, как в апатитовых отвалах, не две миллиардных доли процента, как в пресной воде, а целых 7,8 % только по торию!

Бери откупоривай ящики, лежащие со времен Лаврентия Берии, думай, как поджечь эти «сырые дрова».

Ведь наука — это искусство возможного. Торий возможно поджечь, а за огромными человекоподобными роботами у нас не заржавеет. Я их вам тоже покажу. Чуть позже. Они уже у фокстерьера тоже есть. И это тоже — воплощенная упорядоченность, которая и позволяет нам управлять энергией так, как мы хотим.

Хорошо, а что делать с потным толстым парнем в некрасивых шлепках? В смысле, с изотопом урана ²³⁸U, который у нас лежит в баклажках с гексафторидом урана на бетонных площадках?

И здесь нам, удачливым представителям отряда приматов, снова приходит козырная карта.