Мир на пике – Мир в пике

Анпилогов Алексей Евгеньевич

Надо сказать, что иллюзии 1861 года никак не отличались от иллюзий года 2013-го. В 1861 году произошло много исторических событий. В Российской империи было отменено крепостное право. Между североамериканскими штатами началась гражданская война. А в Англии был построен первый в мире стальной броненосец с паровой машиной, гребным винтом и композитной броней. Век железа, угля и пара был в разгаре, но остался забытым данный в том году ответ на волновавший английскую публику вопрос: «На сколько времени хватит наших угольных копей?». Ответить на этот вопрос попытался геолог Эдвард Хулл. Подсчитав известные запасы угля, он написал в своей работе «The Coal-Fields of Great Britain» следующее: «доступное количество

угля составляет 89 424 миллиона тонн, чего хватит не менее чем на 1100 лет». Всего 150 лет спустя, в 2011 году, годовая добыча угля в Британии снизилась до уровня 18,3 миллиона тонн — всего лишь до уровня в 6,3 % от пика годовой добычи в 292 миллиона тонн, которого Великобритания достигла уже в 1913 году. Случилось это всего через 52 года после прогноза Хулла, который пророчил углю еще 1500 лет жизни. А годом позже «пика угля», в августе 1914 года, 40 % британских шахтеров призывного возраста отправились добровольцами в кровавую мясорубку Первой мировой. Но это лишь совпадение, точнее — «теньденция», как говорил чукча из анекдота, наблюдая за пятым оленем, который тоже сорвался вниз с крутого обрыва. Тот, угольный гегемон так закончил свой век. И такая «теньденция» у нас всегда у гегемона, находящегося на пике.

Рис. 142. График добычи угля в Англии за 160 лет.

Общая масса добытого в Британии угля составила 30 240 млн тонн — всего лишь 39 % от общей оценки Хулла и всего лишь 18 % от оценки Королевской комиссии. Не повлиял на это ни неизменный спрос на уголь в Великобритании, который и сейчас составляет около 49 млн тонн угля в год, ни рост цены угля на 150 %, посчитанный с учетом инфляции. Так закончился «угольный гегемон», и так погиб мир угля. Наступил «нефтяной мир».

«Мир нефтяной» уже был миром глобальным, в котором пересекались интересы многих стран и цивилизаций. Но это все еще был мир, в котором можно было однозначно выстроить взаимоотношения «сюзерен-вассал», «метрополия-колония» и «центр-периферия». Мир, в котором можно еще было найти нефтяного динозавра и вычислить его стаю. Россия сейчас — на периферии нефтяного мира, но уже в центре формирующегося нового мира, мира ядерного. Того мира, который будет опираться на энергию урана и тория, а в перспективе — и на энергию синтеза легких ядер.

«Ядерный мир» — это мир взаимоувязанный и взаимозависимый. И диктовать свою волю любому из членов «Большой ядерной семерки» просто бесполезно. Можно торговаться, можно договариваться, а вот угрожать и требовать что-то силой — уже точно бесполезно.

Тем более что все сильные мира сего — не более чем пророки возле склона циклопической горы. А гора эта никогда не пойдет к Магомету. Горе, если честно, все равно. Гора эта называется: Добыча урана.

И у нее свои законы развития.

< image l:href="#"/>

Рис. 143. График добычи урана в Восточном блоке.

Nota: От Курчатова и до наших дней. Гора, которая никогда не пойдет к Магомету.

При взгляде на картинку сверху можно сразу уловить одну интересную особенность урана по сравнению с нефтью. При добыче урана из любого источника присутствуют три основных стадии: быстрый рост, выход на достаточно длительное плато, а затем — столь же быстрое, как рост, падение добычи.

Эта особенность добычи урана связана с тем, что, в отличие от нефти, уран добывается

в большинстве случаев не скважинами, а разработкой руд в шахтах или в открытых карьерах. И выдача на-гора готового продукта определяется не законами гидродинамики и сжатия-расширения газов, а банальной нарезкой добычных горизонтов в шахте или графиком проведения вскрышных работ в карьере. А эти вещи обычно планируются исходя из некой постоянной мощности добычи — в большинстве случаев нецелесообразно сначала нагонять в карьер технику, чтобы резко увеличить добычу, а потом в столь же быстром темпе убирать из карьера экскаваторы, бульдозеры и бурильные станки. Сказали дать стране миллион тонн угля урановой руды в год — даем. За следующим миллионом можете зайти после Рождества.

Единственным исключением является разработка урана, так называемое подземное выщелачивание пород.

Процесс выщелачивания начинается с бурения скважины, при этом, как и в случае со сланцевой нефтью и газом, параллельно могут применяться методы интенсификации отдачи пласта, такие как столь любимый сейчас ГРП, в основном, для облегчения проникновения раствора в залежь. После этого в скважину накачивается растворитель (выщелачивающий агент — обычно кислота), где он соединяется с рудой. Смесь, содержащую растворенную руду с полезным минералом, затем выкачивают на поверхность и потом на обогатительной фабрике получают из раствора нужный химический элемент.

В силу сложности и комплексности метода подземного выщелачивания он, в основном, применяется исключительно для получения чего-нибудь дорогого и ценного, например золота, меди или урана. Метод, в общем-то, достаточно грязный, поскольку отнюдь не весь агент потом можно поднять наверх из пласта, то есть часть его неизбежно остается в залежи. Однако в случае наличия нормальных водоупоров, при отсутствии или незначительности водопотребления артезианской воды на территории добычи и при глубоком залегании пласта, альтернатив подземному выщелачиванию практически-то и нет. Так добывали уран даже в Чехии и Германии, добывают уран в Украине и будут добывать в Казахстане. Пока, конечно, весь не добудут. Вот добыл СССР весь уран в ГДР, и приходится теперь Германии думать: «А кто нам даст топливо для наших АЭС?».

Подземное выщелачивание, хоть и привязано к количеству скважин и каждая следующая закачка агента, по понятным причинам, приносит все меньше и меньше полезного материала, тоже очень похоже по графику добычи на шахты или карьеры. Дело в том, что вторым этапом подземного выщелачивания идет обогатительная фабрика, а этот достаточно сложный агрегат тоже рассчитывается на определенную производительность, то есть бессмысленно бурить дополнительные скважины, пока фабрика загружена материалом из существующих. Конечно, кривая Хабберта в целом по миру на уране будет очень похожа на тот же «нефтяной колокол», но вот для отдельных стран она может очень отличаться от идеальной колоколообразной формы.

Исходя из условий и специфики добычи урана, можно понять его отличие от нефти.

Если добыча нефти — это всегда бум, «нефтяная лихорадка», потонувший Лонг-Бич, разбуренный Баккен и стихия рынка, то уран — это расчет, план и полный тоталитаризм.

Бытие определяет сознание, в этом вопросе и в данной ситуации с классиками даже спорить не буду — уран, в отличие от нефти, даже на стадии добычи планируется на десяток лет вперед.

Точно так же, как планируется производство урана, планируется и его потребление. Цикл строительства АЭС в современном мире занимает от 5 до 10 лет, причем тенденция к уменьшению срока строительства и ввода станции в эксплуатацию практически не прослеживается. Все атомные станции, которые будут работать в мире в 2020 году, скорее всего либо запланированы, либо уже даже начаты в строительстве.