Мир над пропастью
Шрифт:
Такие вот она, дуреха, возлагала надежды на этот телефонный звонок. Чего не придумаешь от отчаяния!
Вита была готова к тому, что он будет удивлен, может, недоволен, что будет говорить с ней вполголоса и быстро распрощается. Но предвидеть, что он выкинет такой фортель…
Она звонила с новой сим-карты (специально купила, а то вдруг не подойдет). Макс действительно был удивлен. И как настоящий бизнесмен, имеющий опыт выхода из самых сложных ситуаций, среагировал мгновенно. Но явно не так, как хотелось бы Вите.
– А-а-а, братишка! Привет. Не ожидал тебя услышать. Что-то случилось? – Она не
На следующий день он вел себя, как обычно. Ни раскаяния (с чего бы?), ни объяснений (не маленькая же, сама должна все понимать).
Вита впервые не пыталась сдержать обиду. Это было рискованно, неумно, не по-взрослому. Но ей уже было все равно.
– Эй, ты чего? – Он наконец заметил, что с ней что-то неладно.
– Ничего, «братишка», со мной все просто чудесно.
– Ты обиделась? Вита… подожди, но не мог же я…
– А почему не мог? Ты ж мне регулярно вешаешь лапшу, что вы живете каждый своей жизнью! А на деле что? Ты должен перед ней оправдываться за каждый звонок? – Она говорила зло, с перекошенным лицом. Знала, что этого не нужно, но уже не могла остановиться. – Ты кого обманываешь, Макс, меня или себя?
– Что с тобой, Вита? – Он, казалось, был искренне удивлен.
– Мне надоело… – тогда она сказала это в первый раз. Так и сказала «мне надоело».
После этого словно прорвало плотину – такие разговоры случались каждую неделю. Поддерживать видимость самодостаточности уже не было смысла. Зачем? Всем все ясно. Не дети.
Вопреки ее опасениям он от нее не ушел. Даже пытался туманно говорить о будущем, давал какие-то путаные взаимоисключающие обещания. Устанавливал сроки. Озвучивал ей десятки причин, по которым не может уйти из семьи именно сейчас.
Теперь Вита мучилась даже больше, чем тогда, с Андрюшей. Желание стать женой достигло кульминации. Она знала, что надо быть гибче, что к цели нельзя идти напролом, что в этом случае ее, скорее всего, ждет полный крах, но не могла остановиться.
А потом вдруг случилось это. Катастрофа, в которой погиб Макс. Сначала Вита не поняла, что произошло, потом впала в оцепенение. Опять… Опять все ее титанические труды насмарку. И что теперь делать? Искать новый объект?
Компанию тут же возглавил первый зам Васильев, тоже бывший совладельцем. Утешало то, что хоть акции перешли к нему, а не к Альбине. Этой стерве теперь нелегко придется…
Впрочем, Вите пришлось еще тяжелее. У пузатого и важного Алексея Васильева, разумеется, тоже была своя помощница руководителя. Выполнявшая, кстати, те же функции, что и она при Максиме. К счастью, Виту хоть не уволили. Пожалели, перевели секретарем в отдел маркетинга и рекламы. На пять сотен зеленых. И это после того, как Макс выдавал ей штуки две, а то и три в месяц. Да еще и за квартиру платил.
Денег не хватало хронически. На душе было тошно, хоть волком вой.
Вита каждый день мужественно
Она и сама не знала отчего, но уж точно не от жалости к Максу. Было жалко себя, своей нелепой жизни и быстро уходящей молодости.
Альбину она ненавидела еще больше, чем раньше, более того, ненавидела ее дочь и уже не пыталась это от себя скрыть. Как будто это было вполне нормально – ненавидеть двенадцатилетнюю девочку.
Единственное, что помогло ей в то время выжить – ненависть. В воображении она рисовала себе картины страшной мести, представляла, как вдову и ее дочь выселяют из дому, заставляют продавать вещи и пускают по миру. Пускай соплюшка после своих конных и музыкальных школ пойдет в обычную районную, где сорок человек в классе, во вторую смену, а Альбина повкалывает на двух работах, обеспечивая ей счастливое будущее. Что, слабо? Избранная раса?
Вита не задавала себе вопрос, за что она их так ненавидит. Причина казалась ей ясна. Все женщины делятся на жен и любовниц. Первые ненавидят вторых, и наоборот. Пусть не врут, что каждая из этих категорий переменчива и подвижна. Это как касты в Индии. Родился воином – не быть тебе брахманом.
«Не воином даже, а парией», – с горечью поправила она сама себя. Любовница – тоже неприкасаемое существо. Всеми осуждаемое и презираемое.
Наверное, планы мести так бы этими самыми планами и остались, если бы Васильев не рассказал кое-что интересное.
Вита принесла ему на подпись договор и, увидев, что шеф говорит по телефону, хотела выйти, но он махнул рукой – ничего, мол, заходи – и забрал листы у нее из рук.
– А вдова-то наша не скучает! – продолжал он, одновременно просматривая договор. – Я тут заезжал к Альбине, думал, может, помочь надо по старой памяти. Ну там, деньжат подкинуть – девка-то их еще малая, думал, трудно им. Хороший Макс мужик был, царство ему небесное… А у нее все в ажуре. Новый крендель нарисовался. Правда, она передо мной выпендриваться начала, говорит: «Алексей Юрьевич, познакомьтесь. Это брат Максима». И глаза такие честные-честные. Но я-то в курсе, что не было у Максимки братьев – ни родных, ни двоюродных, ни пятиюродных. Я ж его сто лет знаю. Эх, верно говорят, все бабы… – он неодобрительно посмотрел на Виту, словно только что заметил ее присутствие в кабинете, и протянул ей бумагу с витиеватым росчерком.
Она вышла на негнущихся ногах. Какова дрянь! Похоронила мужа, прожирает его сбережения, и все ей мало. Тепла, видишь ли, ей захотелось. Сейчас еще второй раз замуж выскочит. За этого брата… Стоп!
От неожиданности Вита остановилась посреди коридора. Что-то много в последнее время вокруг образа Максима вьется загадочных братьев. То он сам себе придумал родственника, чтоб было легче разговаривать с ней по телефону, теперь этот фантом каким-то образом материализовался. Интересно.
Вита точно знала, что у Волохова не было никакой родни. Он сам сто раз говорил, что остался один как перст – ни братьев, ни сестер, ни дядей, ни теток, ни даже родителей. Мать умерла, когда он еще учился в школе, отец женился на другой, и Макс не мог простить этого отцу даже после его смерти.