Мир-о-творец
Шрифт:
Тишина.
– Что скисли? Али не нужна моя защита более? Али обмануть меня вздумали и вокруг пальца обвести? – повысив голос поинтересовался Император, нахмурив брови.
– Нет, нет, что ты?! Благодетель наш! Конечно нужна! – поспешно выпалил Строганов, глазки которого бегали, выражая отчаяние. Ведь по всему получалось, что у него сейчас попросту отжимали бизнес. Вот так. Нагло и без всякого стеснения. Прям при свете дня. Но отказаться сейчас, значит признать, что пытался обмануть Белого волка. А об этом даже подумать страшно.
Жуть.
По
Глава 9
1560 год, 9 августа, окрестности Нарвы
Иван Шереметьев вышел на опушку и приложил руку ко лбу, как козырек, чтобы лучи восходящего солнца так не слепили. Перед ним была Нарва. И ливонская армия, вставшая уже несколько месяцев как в осаду под ней.
Не очень сильная армия. Но у нее имелась хорошая артиллерия. По словам жителей города – семнадцать полноразмерных кулеврин и две бомбарды. Плюс сорок девять малых кулеврин в разнобой.
Из-за чего старые каменные стены Нарвы оказались не лучшей защитой. Довольно быстро огнем этих орудий удалось сделать три пролома. И даже несколько раз пощупать оборону города приступами.
Но обошлось.
Подковообразные баррикады за стенами и узкие улочки Нарвы сделали свое дело. Да и ливонцы не отличались особенным рвением. Поэтому каждый раз откатывались. Без особенных, впрочем, потерь.
Город же сам пострадал.
Из-за обстрелов, которые и сейчас не прекращались, он уже успел погореть пару раз. Но не сильно. Сказалась каменная застройка.
Большой беды, впрочем, эти пожары не вызвали. В первую очередь из-за того, что между Нарвой и Ивангородом, что стоял на другой стороне реки, имелся понтонный мост. Постоянно действующий. И по нему жители то и сумели вполне благополучно выйти. И не просто выйти, а еще и имущество вытащить.
Да, Ивангород в те дни – маленький город. Но даже такое поселение намного лучше, чем регулярно горящее и находящееся под обстрелом. Жители активно обустраивались как внутри крепости, так и вокруг нее. Строились землянки на первое время и земляной вал нового посада. Вдруг ливонцы попытаются сделать вылазку? Там же под навесами разворачивались мастерские, спешно покинувшие Нарву. И так далее.
Город жил.
Пусть и в легкой эмиграции.
В самой же Нарве находились только защитники и небольшие сводные отряды горожан для разного рода работ. Сколько времени продлится осада – бог весть. Ливонцы вон – встали крепко. Поэтому камень с разбитых домов шел на возведение подковообразных баррикад и… вывозился на правый берег реки. Пускаясь там на разного рода строительства.
Шереметьев подошел от Новгорода сразу к Нарве. Вместе с наемным отрядом германской пехоты. Тем
Выехал на рекогносцировку.
Пообщался с местными властями.
И начал действовать…
Ночью отряд германской наемной пехоты скрытно вошел в Ивангород и переправился в Нарву. Максимально тихо. Не привлекая к себе внимания. Где и «залег», заселившись в дома, которые находились в максимальном удалении от обстреливаемых стен.
Сам же Шереметьев со своим отрядом «прокачанных» поместных ушел чуть выше по течению реки, где и переправился через нее. Срубив несколько десятков плотов. И с помощью канатов организовав эрзац-переправы. На них то лошади, люди и обоз и переехали на левый берег.
Обоз у него тоже имелся.
Сорок девять двуколок, полученных от Марфы. Больше она не дала.
Мало.
Но даже это позволило, подключив ее финансирование, организовать хоть какой-то обоз и действовать уже увереннее. Что было всяко лучше старого способа кормления и обеспечения помещиков. Ведь на своем заводном коне много не увезешь. А грабить всех встречных поперечных долго. Из-за чего отряд не может продвигаться со внятными скоростями. Да и население от таких действий становится весьма враждебным. Любое. И норовит вилами под ребра поддеть при случае.
И теперь, выйдя на намеченный рубеж, Шереметьев наблюдал.
В одном из окон башни Германа болталась тряпка. Как и уславливались. Ее с такого расстояния хорошо было видно – вон на ветру развевается. Значит наемники зашли в Нарву и там все еще стоят.
Шереметьев улыбнулся.
– Труби, – сказал он.
И помещик, стоящий неподалеку, затрубил в боевой рог. Гулкий, хриплый звук которого стал разливаться над округой.
Всполошились ливонцы.
Стали озираться.
Кто? Откуда? Не понятно.
Рог же с небольшими промежутками трубил и трубил. Из-за деревьев. Да и сам Шереметьев был укрыт за ними, чтобы не провоцировать ливонцев лишний раз.
Он ждал.
Нервничал.
Наконец в башне Германа, на которую кроме его в этот момент никто не смотрел, втянули тряпку внутрь. Убирая ее.
– Прекрасно, – расплылся в улыбке Шереметьев.
Сигнал подан и принят. Все шло по плану.
Он дал отмашку.
Рог прекратил трубить.
А уже спустя несколько минут ни его, ни сопровождения здесь не осталось…
Ливонцы прождали несколько часов.
Тишина.
Сходили на ту опушку.
Никого.
Ну, следы какие-то. И все…
Главные события стали развиваться вечером. Ближе к закату.
Иван Шереметьев вывел свои две тысячи помещиков из-за перелеска, оказавшись в прямой видимости от неприятеля. Протрубил атаку. И повел своих людей в бой. Развернув широкой лавой. Весьма надо сказать пугающей. Ибо она создавала обманчивое впечатление массовости.
Ливонцы отреагировали более чем адекватно.