Мир от Гарпа
Шрифт:
Как ему это удавалось, было загадкой. А началось все с романа Дженни Филдз; с тех пор каждые год-два он публиковал под свою ответственность какую-нибудь странную, необычную книгу и никогда не оказывался в проигрыше.
В издательстве работала одна женщина; как-то она сказала Вулфу, что в жизни ей ни разу не попадалась книга, которая на второй-третьей странице не вогнала бы ее в сон. Вулф, истинный любитель книг, воспринял эти слова как вызов себе. Это было много лет назад. Каких только книг не давал он ей читать все эти годы — результат был один: прочитав пяток страниц, она засыпала.
— Просто
В издательстве никто, кроме него, и не думал давать ей книг. По правде говоря, ее вообще никто никогда ни о чем не спрашивал. Завалы книг во всех закутках издательства волновали ее не больше, чем волнует пепельница человека, не выкурившего в жизни ни одной сигареты. Женщина работала в издательстве уборщицей. Днем она вытряхивала корзины для бумаг. Вечером, когда сотрудники расходились, убирала кабинеты. По понедельникам пылесосила дорожки в коридоре. По вторникам протирала стеклянные шкафы, по средам — столы секретарш. По четвергам она мыла и чистила туалеты. По пятницам опрыскивала комнаты освежителем воздуха, чтобы «издательство, — как она объясняла Вулфу, — за выходные пропиталось приятным запахом на всю неделю». Джон Вулф знал уборщицу многие годы и ни разу не видел, чтобы она заинтересовалась хоть одной книгой.
С того дня, когда Вулф случайно узнал о ее нелюбви к чтению, он стал давать ей книги — и сомнительные, на его взгляд, и бесспорные. Но ее неприязнь к книгам оставалась неколебимой. И вот, когда он почти махнул на нее рукой, в издательстве появилась Дженни Филдз со своей рукописью «Одержимая сексом». И Вулф дал читать ее уборщице.
Уборщица проглотила рукопись за одну ночь, спросила Вулфа, когда выйдет книга, потому что очень хотела бы ее иметь, чтобы прочитать еще раз.
После этого Вулф и стал безошибочно предсказывать книгам успех. Пусть большинство книг она отвергала, но уж если какая ей нравилась, можно было не сомневаться — эту книгу будут читать.
«Мир от Бензенхейвера» он дал уборщице по привычке. Уехав на выходные в свой загородный дом, Вулф неожиданно вспомнил об этом и решил позвонить ей. Предупредить, чтобы она и не бралась за чтение нового романа Гарпа. Одна первая глава чего стоит — ему не хотелось оскорблять чувства женщины, которая была чьей-то бабушкой и, конечно, чьей-то мамой. Кстати, она и не догадывалась, что Вулф прибавил ей жалованье за чтение всего этого бумагомарательства. Он один в издательстве знал, какую завидную зарплату получает эта уборщица. Сама она наивно полагала, что все усердные уборщицы хорошо зарабатывают.
Звали ее Джилси Слоупер, и Вулф был немало удивлен, обнаружив, что в телефонном справочнике Нью-Йорка нет ни одной Слоупер. Возможно, она и телефон любит не больше чем книги. Не найдя номера, издатель решил в понедельник первым делом принести извинение Джилси.
Весь унылый уик-енд Вулф обдумывал до мелочей предстоящий разговор с Гарпом, подыскивая слова, способные убедить писателя, что в его собственных интересах, как, впрочем, и в интересах издательства, «Мир от Бензенхейвера» не издавать.
Это был трудный уик-енд. Вулф любил Гарпа, верил в него, знал, что у Гарпа нет друзей, которые могли бы предостеречь от опрометчивого шага, —
Но было и еще одно соображение. Если роман «Мир от Бензенхейвера» нравится и Дженни Филдз, значит, он хотя бы не пройдет незамеченным, а возможно, и вызовет жаркие споры. Джон Вулф и Гарп понимали, однако, что общественное лицо Дженни Филдз сформировалось в результате всеобщего непонимания ее истинного характера.
Вулф думал и думал весь уик-енд и, конечно, забыл в понедельник с утра принести извинения Джилси Слоупер. Она сама неожиданно явилась к нему в кабинет, с покрасневшими глазами, дергаясь всем телом и зажав в огрубевших светло-шоколадных руках пухлую рукопись романа Гарпа.
— Господи! — только и смогла выговорить она, потрясая страницами и вращая воспаленными глазами.
— А-а, Джилси, — смутился Вулф. — Ради Бога, простите меня!
— Господи! — завопила уборщица. — Никогда в жизни у меня не было такого чертова выходного. Не ела, не спала, даже на кладбище не съездила помянуть родню и друзей.
Вулф внутренне согласился, что это несколько необычно для Джилси, но ничего не сказал.
— Он псих! — заявила Джилси. — Никто в своем уме такого не напишет.
— Мне не следовало давать вам эту книгу, Джилси, — вздохнул Вулф, — особенно первую главу.
— Первая как раз не такая плохая, — сказала Джилси. — Меня доконала девятнадцатая. Господи! — прохрипела она.
— Вы прочли девятнадцать глав? — не веря своим ушам, перепросил Джон Вулф.
— Там их и было девятнадцать! Господи Иисусе, а что, есть еще глава?
— Нет, нет, — поспешил успокоить ее издатель. — На этом роман кончается, Джилси. Больше ничего нет.
— Слава тебе, Господи, — Джилси облегченно вздохнула, — а то ведь и продолжать-то уже нечего. Старика упекли в дурдом, туда ему и дорога, а мужу этому, тоже сдвинутому, башку отстрелили. Начисто отстрелили! А что, скажите на милость, с такой дурной башкой делать?
Вулф был ошарашен.
— Вы все это прочитали? — сказал он.
— Господи! — не слыша его вопроса, визжала Джилси. — Как будто это его изнасиловали: пишет себе и пишет. Я знаете что скажу, мужики все одинаковы, сначала изнасилуют тебя до смерти, и тут же орут как бешеные, если ты сама кому дашь. А какое их собачье дело?
— Ничего не понимаю, — развел руками Вулф. — Вам что, понравилась книга?
— Понравилась?! Разве такое кому может понравиться?
— Но ведь вы же ее прочитали. Почему? — у Вулфа дрогнул голос.