Мир пауков: Маг. Страна призраков (сборник)
Шрифт:
Ночь была холодная и на редкость ясная, луна светила над самой головой. Пока стояли в ожидании гужевых, Найл поискал глазами дом на той стороне площади, где убили Скорбо. Удивительно, но дома там больше не было, виднелась лишь прогалина. Дравиг понял, что высматривает Найл.
– Его снесли. Дом, где совершилось убийство, считается у нас нечистым местом.
– Рабочие нашли свинцовую пластину?
– Мне об этом не сообщали, но я узнаю.
Симеон, слыша то, что говорит Найл, спросил:
– Ты думаешь, пластина –
– Не исключено. Куда ты дел кулон?
– Он здесь, – Симеон хлопнул себя по карману.
– Осторожнее. Он может быть опасен.
Наконец-то прибыли гужевые, закутанные в меха. Найл забрался первым, следом за ним – Вайг и Симеон.
– В больницу.
Дравиг шагал за колесницей мерной, неспешной поступью; даже когда гужевые пошли рысью, ему не стоило труда держаться с ними вровень.
Найл поглядел на сидящего посередине брата, перевел взгляд на его перевязанную руку (Джарита снабдила длинной полосой материи).
– Как самочувствие?
Вайг осклабился с показной веселостью.
– Прекрасное. – Он поднял руку, на повязке уже проявилось пятно крови. – Течь не перестает, а так в целом нормально.
Тем не менее Найл поглядывал на брата с беспокойством; в гулко скрежещущей по насту колеснице лицо у него казалось неестественно бледным, даже призрачный лунный снег не скрывал этого.
Передняя дверь больничного корпуса была закрыта, но Найл стукнул как следует, и она отворилась. Симеон повел их по смутно освещенному коридору, пахнущему хлоркой и лекарствами. Из дверного проема выглянула женщина в одежде рабыни, но, завидев паука, выпучила глаза и проворно скрылась. Дверь послеродовой палаты была открыта, оттуда доносилось тяжелое дыхание роженицы. В конце коридора Симеон повернул налево и остановился перед неприметной деревянной дверью. Раздраженно покачал головой:
– Говорил же поставить кого-нибудь караулить. – Он толкнул дверь и замер на пороге, – Бог ты мой!
Найл стоял у него за спиной и не мог толком видеть, чем вызвана такая реакция. Продолговатая каморка с белеными стенами была освещена единственным подслеповатым фонарем, чадящим в угловой нише; по стенам висели белые туники. В центре комнаты стояли две скамьи, и еще одна возле задней стены. На этой скамье ногами к двери лежал труп. И только приглядевшись, Найл понял, что так поразило Симеона. Труп был без головы. Секунду спустя Симеон стоял на коленях возле еще одного бездыханного тела, лежащего меж скамей.
Вайг вытаращился через плечо Найла.
– Кто это?
– Джуд, сторож… Дайте мне нож.
Даже в ущербном свете фонаря было видно, что лицо у мертвеца распухло и все в крови, а рот оскален в гримасе предсмертной муки. Симеон пошевелил ножом в области шеи. Покачал головой.
– Бесполезно. Бечевка впилась так, что не срезать. Только вместе с горлом. Да ему уж и все равно.
Дравиг забрался в каморку следом,
– Это человек, который умер нынче днем.
– Я знаю, – кивнул Найл, глядя на знакомый порез на предплечье, оставленный отравленным ножом.
– А еще одного они уволокли.
– Ты уверен, что его вообще сюда привозили? – спросил Найл.
– Уверен. Прежде чем отправиться к тебе, я проследил, как его сюда занесли.
Мысль, что была на уме у Найла, вслух выразил Вайг:
– Может, он на деле и не был мертв.
– Ну да! Мертвее мертвого, чтоб мне не жить, – сказал Симеон.
Найл зажег еще один фонарь от того, что в нише, и повел им над полом.
– Посмотрите, кто-то вынес голову через дверь.
На дощатом полу виднелись брызги засохшей крови.
– Тогда получается, их было по крайней мере трое, – заключил Симеон.
– Почему трое? – переспросил Вайг.
– Один схватил за волосы отрезанную голову и держал ее от себя на расстоянии, чтобы не забрызгаться. Вот что здесь произошло. Потому должно было быть трое – двое несут тело, один голову.
– Но на что им голова?
Найл шел по коридору, наклонясь над полом. Пятна крови пересекали коридор наискось и подводили к еще одной двери. Открыв ее, он увидел перед собой небольшой дворик, окруженный высокой стеной. Дворик залит был светом луны, стоящей над самой головой. Возле стены напротив лежала поленница, от которой к двери была протоптана дорожка. Пятнышки крови вели по ней через весь двор и дальше наружу через полуоткрытую ржавую калитку. Там снег был мельче и не так утоптан. На нем четко выделялась цепочка следов, меченная багровыми пятнышками.
– Шел только один, – указал Найл.
Симеон растерянно повел головой из стороны в сторону.
– Невероятно… Если только мертвый не может ходить.
– Или если он все-таки жив, – добавил Вайг.
– Чего, конечно же, не может быть, – сказал Симеон, хотя, судя по тону, его уже начало свербить сомнение.
За калиткой кровавая дорожка обрывалась. Снег здесь был утоптан и слишком тверд, так что следов было не разобрать.
– Он, должно быть, спохватился, что метит след, – догадался Найл.
– А с чего вдруг кровь перестала течь? – недоуменно спросил Вайг.
Симеон фыркнул.
– Переверни голову вверх тормашками и сунь себе под руку.
Освещенная луной улица была пустынна, хотя в некоторых зданиях светились огни. Вайг вдруг резко упал на колени и стал пытливо разглядывать снег. Найл знал брата достаточно хорошо, чтобы понять: проснулся охотничий инстинкт. Посидев так пару минут, Вайг поднялся, качая головой, и указал рукой вдоль улицы:
– Я думаю, он двинул вон туда. Только потому, наверное, что не рискнул возвращаться к главному проспекту.