Мир пауков. Башня и Дельта
Шрифт:
— И свергнуть пауков?
— Ну да, даже это.
Найла охватила растерянность.
— Я не понимаю. Ведь порох был у вас всегда?
— Да что порох! — усмехнулся Доггинз. — Ты вот это видишь?
Он указал на штабель черных металлических ящичков, каждый сантиметров пять толщиной и тридцать длиной. Сверху на стене виднелся ярлык с надписью: «А. Л. Р.»
— «А. Л. Р.» — это что такое?
— Автоматический лазерный расщепитель. — Доггинз подошел к штабелю, снял верхний ящичек
— Да, приходилось слышать.
Но Доггинз пропустил его слова мимо ушей. Он смотрел в ящичек с задумчивым, можно сказать, присмиревшим выражением лица. Протянув руку, он извлек оттуда оружие. Размеры разочаровали: миниатюрное, просто игрушечное. Черное, сантиметров пятьдесят длиной, с коротким деревянным ложем и таким же коротким, сильно укрепленным стволом. Под стволом плавно изогнутая рукоятка.
Доггинз, не выпуская оружия из рук, возвратился туда, где сидел, и стал медленно, изучающе его рассматривать. Обращался бережно, как с новорожденным младенцем.
— Ты прежде такое видел? — поинтересовался Найл.
— Чтоб исправное, нет.
Остальные дожидались у дверей.
— Идите сюда, — позвал Доггинз, — хочу вам кое–что показать.
Оружие, покачиваясь, висело стволом вниз на заплечном ремне.
— Интересно, парни, из вас хоть кому–нибудь могло бы забрести в башку, что перед вами самое губительное оружие всех времен?
— Страшнее водородной бомбы?! — изумленно воскликнул Милон.
— Гораздо. Водородную бомбу из–за ее тупой, безразличной силы никто не осмеливался применять. Этой же штучкой, в зависимости от надобности, можно слизнуть и отдельного человека, и целую армию.
— Оно мощнее твоего бластера? — спросил Милон.
— Безусловно. И куда более точное. Недостаток бластера в том, что его луч рассеивается, поэтому прок от него может быть лишь до сотни метров, не больше. У этой же штуковины радиус действия две мили.
— Не слишком ли? — засомневался Найл.
— Нет, потому что его можно регулировать. Этот рычажок позволяет увеличивать и уменьшать радиус действия. Поставить на ноль — и оружие вообще не выстрелит. Единица — и радиус действия составит двадцать метров, и так далее до десятой отметки. Если требуется снести стену, а оружие стоит на «десятке», кончится тем, что в руины обратится полгорода. — Доггинз повернулся к подручному Милона: — Уллик, раздай–ка по штуке каждому. Затем надо будет, чтобы все поупражнялись с рычажком диапазона. И зарубите себе на носу, что оружие никогда — слышите, никогда — нельзя наводить на человека, если только его не требуется прикончить.
При слове «прикончить» у Найла внутри что–то болезненно сжалось, будто холодом повеяло. Не от самого слова, а от того, как произнес его Доггинз —
Милон вручил Найлу «жнец». Для своего размера оружие было удивительно тяжелым, по меньшей мере килограммов восемь; основная тяжесть приходилась на цилиндрический ствол с расплющенным внизу рычажком ограничителя. Сам центр тяжести рассчитан был так, что приклад упирался в мышцу над бедром, а левая рука удобно обхватывала выемку за стволом. Придав оружию такое положение, Найл почувствовал смятение и растерянность: впечатление, будто «жнец» смутно ему знаком, словно он управлялся с ним всю свою жизнь.
Доггинз тем временем изучат другие отсеки склада. Он отыскал где–то лом и в пару приемов взломал длинный деревянный ящик–футляр. В ящике лежала длинная металлическая труба и несколько продолговатых тупоносых снарядов. Доггинз хохотнул от удовольствия, подкинув один из них на руках.
— Взгляни на этого красавчика.
— Что это?
Доггинз указал на трубку.
— Таран Бродского. Самое эффективное противотанковое оружие всех времен. Прошибает практически все в радиусе мили. — Он ласково посмотрел на снаряды. — Такой штуковиной можно пробить дыру в десятиметровой стене.
— Зажигательные бомбы. Много их там?
— Дюжина ящиков.
— Хорошо. Проследи, чтобы каждый набрал себе полные карманы. И готовься к отходу.
Он аккуратно накрыл футляр крышкой.
— Не возражаешь, если задам вопрос? — спросил Найл.
— Валяй.
— Когда мы нынче выходили вечером, ты надеялся отыскать «жнецы»?
— Разумеется.
— Так вот что тебя заставило изменить решение?
— Какое решение?
— Ну, выступить против пауков.
Доггинз покачал головой.
— Давай определимся вот в чем. Я не намерен выступать против пауков. Это, — он взвесил «жнецы» на ладони, — не для боя. Это для торга.
— Какого именно?
— Насчет свободы.
— Но разве?..
— Свободы от посягательства, — перебил Доггинз. — Почему, думаешь, мы пользуемся масляными светильниками, а не электрическими фонарями? Почему я всякий раз тру это треклятое огниво вместо того, чтобы пользоваться спичками? Из–за пауков.
— Я не думал, что они как–то ущемляют жуков.
— Как сказано в Договоре Примирения: «Ни одному из слуг жуков не будет позволено использовать или создавать механизмы». Так что ни динамо, ни моторов, ни компьютера, ни даже механических часов. И вот так уже два с лишним столетия.
— А что они сделают, если вы отклонитесь от договора?
— Очевидно, пойдут войной. И тогда, уж конечно, не успокоятся, пока не уничтожат всех нас.
— Они могут вас уничтожить?