Мир пауков
Шрифт:
Воины направились к смотрителю гарему и передали приказ.
Он вместе с другими воинами вытащил кричащих паучих во двор, привязал к столбам, где проводились казни преступников и, облив горючим зельем колдуна, поджёг. Паучихи ревели и отчаянно взывали к милости повелителя, но он всего лишь выглянул в окно, содрогаясь от отвращения. «Вонючие шлюхи».
Ликорис тоже смотрела в окно из своей спальни: жуткое зрелище, огонь пожирал тела паучих, которые часто менялись то в тело полулюдей, то в свою страшную ипостась, раскрывая зубастые пасти в предсмертной
Когда всё стихло Эрганлавдий направился на любимое озеро. Выполз из замка и пополз в сторону скал, там обогнул его по кругу и погрузился в воду, не меняя своей сути. Проплыл к обсидиановому пауку на дно, снова залюбовавшись. «Почему же ты здесь? Не устаю задаваться этими вопросами. Кто тебя опустил сюда и зачем?» Он собрался уже отплывать, как каменный паук внезапно пошевелился. Эрганлавдий, заметив это, напрягся.
Глаза статуи загорелись алым цветом и, осветив повелителя, рот с острыми зубами открылся и он заговорил:
– Ты грозный и сильный повелитель пауков, но с твоей женитьбой на дочери владыки воронов, его сила от перьев зелья зачатия тебя, пробудилась.
Эрганлавдий опешил, но не мог раскрыть рта, чтобы не захлебнуться, и только сильнее раскрыл глаза.
– Ты двойной оборотень – паук и ворон, в тебе текут две чистые крови, самые сильные из этих кланов, взлетай.
Он не понимал, как взлетать, если никогда таких проявлений в нём не было, и тут обсидиановый паук дунул на него с такой силы, что вокруг закружилась вода, как воронка. Повелителя завертело. Эрганлавдий то сжимался, то расслаблялся, спину пронзило острой болью, да так сильно, что он невольно поднял голову, и его что–то вытолкнуло с неистовой силой вверх. Миг… и из озера вылетел чёрный, огромный, статный ворон высоко в фиолетовое небо или то, что здесь являлось таковым. В этот момент в сердце Ликорис что–то кольнуло, она вздрогнула и по какому–то наитию подошла к окну, распахнула и выглянула. Ещё не было темно, вдали виднелись скалы и лёгкий туман. И тут увидела красавца – ворона плавно летящего вокруг скал, взмахивая могучими крыльями. «Ворон? Здесь! Это невозможно. Кто он?»
Эрганлавдий пролетел над замком и внизу его заметили пауки. Они засуетились, загалдели, собрались в кучу, натянули луки и начали стрелять.
Вороница, увидев их стрелы, не понимая, почему ей так тяжело, перегнулась черед подоконник к ним.
– Стойте! Не надо! Не убивайте его!
Пауки повиновались приказу жены повелителя и убрали луки, однако дюжина стрел всё же попала в цель и ворон начал снижение, а через несколько минут упал во двор. Пауки обступили его, с любопытством разглядывая: огромный ворон, раненый стрелами, истекающий кровью. Ликорис встала на подоконник, расправила крылья и, взлетев, опустился рядом.
– Расступитесь!
Пауки отошли, пропуская её.
– Как ворон мог оказаться здесь?
– Он за вами пришёл?
Она присела рядом, пытаясь узнать его, но не узнавала.
Ворон открыл глаза, они оказались багровыми со светящимися лучами о радужки, как у пауков в момент ярости
– Молодцы мои воины, мимо вас никто чужой не пройдёт.
А когда все услышали голос повелителя; волосы на головах зашевелились.
– Повелитель? – промямлил Вобин главнокомандующий молодых пауков.
Ликорис дотронулась до головы ворона.
– Эрганлавдий? Но как?
– Пришло время раздвоения меня как оборотня. Однако, оно уже и зашло, судя по тем дыркам, которые теперь во мне.
– Нет, это невозможно! Я не хочу стать так рано вдовой, – она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Ворон обратился в повелителя и только за спиной остались сложенные огромные вороньи крылья. Он потерял сознание.
– У вас есть целитель?
Пауки пришли в себя и, подхватив повелителя, потащили к колдуну в его хибару.
Колдун, уже предчувствуя беду, распахнул хлипкую дверь, болтающуюся наискосок.
– Заносите повелителя.
– Колдун, что с ним?
– Почему он был в ипостаси ворона?
– Что вообще происходит?
– Время пришло. Ваш повелитель имеет две оборотные сущности: родную паука и ворона, благодаря перьям владыки воронов, с которыми был зачат.
Пауки опешили, переводя испуганные взгляды то на колдуна, то на повелителя.
Ликорис тоже вошла с мертвенной бледностью на лице.
– Выйдите все, кроме его жены.
Пауки вышли и столпились за хибарой колдуна.
– Что теперь с ним будет? Вы сможете исцелить его раны?
– Не переживайте, да, исцелю, только ему нужна ещё ваша любовь. Без неё я не смогу его исцелить.
Она непонимающе взглянула на колдуна.
– Да, вы правильно поняли. Вам нужно доказать свою любовь.
– Как? Я ещё не люблю его.
– Это мы и узнаем. Мне для зелья исцеления нужен цветок Мориса, синий, как небо орлов, и только любящая женщина может его найти и сорвать. Никому другому его не удастся найти.
– Но… если я не люблю его?
– А вы попробуйте хотя бы поискать.
– Где если тут вообще нет цветов?
– В государстве сколопендр.
– Где?
– Я только читала о них из наших книг, но не вороны, не орлы никогда не видели их. Мы даже не знаем, где они обитают.
– Они живут под землёй орлов. И цветы Мориса растут у входа в их пещеру. Любящее сердце найдёт.
Ликорис перевела взгляд на лицо повелителя, кажущееся мёртвым.
– А я успею? Он же истекает кровью.
– Я остановлю кровь, и с помощью моих зелий раны затянутся, но без сока этого цветка он не придёт в себя.
– Почему так?
– Повелитель поражён волей богов. Тем, что женился на вас, он разбудил древнюю силу.
– Какую? – её голос сел до шёпота.
– Вороны боялись, что из–за вашей красоты на них кто–то нападёт, а вышло вон оно как: на вас могут напасть сколопендры, а они по моим знаниям самые кровожадные и свирепые твари, не боящиеся никого.
– А если я принесу этот цветок, бог пауков простит Эрганлавдия?