Мир Под лунами. Конец прошлого
Шрифт:
– Не говори ему!
Сериада впилась глазами в ее глаза, по ее щекам текли слезы.
– Но почему?
– воскликнула Евгения.
– Венгесе тоже любит тебя, я это видела! Почему ты не хочешь сказать Халену?
Царевна покачала головой, смахнула слезу.
– Так, - решительно сказала Евгения.
– Вытри слезы и успокойся. Сейчас пойдем к тебе, и ты мне все расскажешь.
Пеликен увязался было за ними, но царица вытолкала его прочь. Попросила выйти и девушек, по привычке вошедших вместе с ними в спальню царевны. Оставшись одни, они сели на кровать.
– Так объясни же, в чем дело? Венгесе богат, он лучший друг царя. Чего ты боишься?
–
– Принца на белом коне...
– пробормотала Евгения.
– Мне кажется, твои страхи безосновательны. Хален вовсе не такой жестокий, чтобы лишить счастья единственную сестру. Хочешь, я с ним поговорю?
– Нет!
– вскричала Сериада.
– Не смей этого делать!
– Она снова заплакала - горько, безнадежно, упиваясь своим горем.
– Пожалуйста, Эви, умоляю тебя, Хален ни о чем не должен знать. Он прогонит Венгесе... это в лучшем случае.
Евгения кусала губы, напряженно размышляя.
– А сам Венгесе что думает? Ты говорила с ним?
Сериада покачала головой.
– Я знаю, что он меня любит. Однажды Хален велел ему проводить меня в храм, и мы получили возможность поговорить. Правда, я не смогла и рта раскрыть, так испугалась. А он...
– А он?
– Он сказал, что его жизнь принадлежит мне.
– И все?
– разочаровано протянула Евгения.
Сериада обиженно посмотрела на нее.
– Что еще он мог сказать? Он же не знал тогда, что я... Но я... В общем, мы поняли друг друга.
– И что вы намерены делать?
– насмешливо спросила Евгения.
– Так и будете молча мучиться, пока Хален не найдет тебе какого-нибудь царевича в плаще?
Сериада не ответила. Она рыдала, упав лицом в подушки. Продолжать разговор было бессмысленно. Евгения ушла к себе, решив вечером все же побеседовать с мужем.
Поднявшись после ужина в спальню, она нашла там только шапку Халена. Взбежав на самый верх башни, она распахнула дверь, ведущую на дозорную площадку. Он был здесь, стоял у парапета. Сильная рука обняла ее, окутало облако любимых запахов - кожи, вина и благовоний. Светились внизу факелы на стене замка, а дальше ничего не было видно - все скрыл моросящий дождь.
– Знаешь, о чем я подумала? О Сериаде.
– Ммм? Что-то случилось?
– В том-то и дело, что ничего не случилось и не случается. Сериаде ведь уже двадцать два года. Давно пора замуж!
– Это моя постоянная головная боль, - сказал Хален мрачно.
– Еще в двенадцать лет ее помолвили с юным Калитерадом, сыном Бронка, начальника Дома провинций. Это единственный брак, который я готов был одобрить. Калитерады - самый древний род в стране, они веками служат царям, это по-настоящему благородная семья. Но пять лет назад парень умер. Погиб по-глупому, на тренировке. Жалко Бронка, у него остались только дочери. С его смертью род прервется. С тех пор я все ломаю голову, но не вижу подходящего жениха.
– Может быть, - предложила Евгения, - стоит спросить саму Сериаду?
Хален непонимающе посмотрел на нее.
– В смысле?
– Это же ее жизнь. Ей, а не тебе выходить замуж. Возможно, у нее есть свое представление об идеальном женихе! Почему бы тебе не позволить ей выбирать самой?
– Да что она может выбрать! Она же такая домоседка, из замка не выходит, мужчин не видит! Совсем не знает жизни. Нельзя ей доверять столь важное решение.
Евгения постаралась как можно деликатнее сформулировать
– Кое-каких мужчин она все же видит и наверняка представляет, каким должен быть ее будущий муж... У тебя же столько друзей - и за границей, и по всей стране, и даже здесь, в замке, - неужели ни один из них не достоин ее?
– Нет, - твердо сказал Хален.
– Царевны Ианты достоин только муж, безупречный во всем. А таких нет.
– Но что же делать? Ты хочешь, чтобы она всю жизнь прожила старой девой?
Хален сделал знак от сглаза.
– Даже тебе не стоит так говорить, любимая. Я что-нибудь придумаю. А с чего ты вообще завела этот разговор? Ты что-то видела?
– Видела, - призналась она.
– Видела, что лучшие годы твоей сестры проходят впустую в то время, как где-то наверняка есть человек, который станет ей хорошим мужем. Что тебе важнее, в конце концов, - династические капризы или счастье Сериады?
– Ты рассуждаешь удивительно легкомысленно!
– возмутился Хален.
– То, что ты называешь династическими капризами, есть обычаи, проверенные веками. В неравном браке Сериада не будет счастлива. Она из дома царей, росла в роскоши, все ее пожелания выполнялись, и я не могу допустить, чтобы ее будущее оказалось хоть чем-то хуже прошлого. Кроме того, нельзя мешать кровь Фарадов непонятно с чьей. Чем упрекать меня в жестокости, ты бы лучше предложила решение.
– У меня нет решения, раз предложенные варианты тебя не устроили, - смиренно сказала Евгения.
– Мне просто по-женски жалко Сериаду. Она ничего не говорит, но я вижу, что она одинока и несчастна.
– Что ж, значит, будем искать жениха там, где еще не искали. Ведь есть еще острова Мата-Хорус, где немало древних и славных родов. Ну, вот что, пойдем-ка вниз. Ты совсем замерзла!
Больше они об этом не говорили. Сериада была права: при всей любви и уважении к Венгесе царь никогда не отдал бы ему свою сестру. В этом деле происхождение значило больше личных заслуг. Командир же царских гвардейцев был из простой семьи. Его отец кормился рыбной ловлей в крохотной деревне на берегу Гетты в провинции Ферут. В десять лет Венгесе сбежал из дома, добрался до Киары и устроился помощником конюха в доме важного чиновника. Его взяли в общую бесплатную школу, окончив которую, он поступил на постоянную службу в царскую армию. Там он подружился со старшим братом Халена, наследником престола, и тот сделал его одним из своих гвардейцев. В году 2734-м эпидемия унесла сотни тысяч жизней. Тогда погибла почти четверть населения страны, и удар пришелся в первую очередь по молодым мужчинам и юношам. Умерли и оба старших царевича. Гвардейцы присягнули на верность Халену. Семь лет назад, после ухода на покой старого командира царь передал эту должность Венгесе.
Хален любил его, как брата. Но Евгения понимала: узнай он о дерзости своего телохранителя, тому недолго осталось бы жить в замке. Семейные узы и семейная гордость были Халену дороже дружбы. Но он, к счастью, ни о чем не догадывался. Ему и в голову не могло прийти, что между гвардейцем и царевной возможны какие-то отношения. Даже когда они оба одновременно находились рядом с ним, казалось, что они - в разных вселенных. Для Венгесе Сериада была - как думал Хален, вернее, он подумал бы так, если б ему вообще пришло в голову об этом думать, - была всего лишь символом, объектом, который нужно оберегать и защищать, но на который необязательно смотреть. А он для царевны, - как подумал бы царь, - и вовсе не существовал, ведь она, казалось, не замечала мужчин.