Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
Мужчина сидел в кресле, будто и не уходил отсюда. Только сменил прежнее светлое платье на другое, красное. Из-за цветового контраста я при первом взгляде едва не приняла его за покойника, уж очень не сочетается одежда с болезненно-голубоватой кожей. Он стар, заметила я, ему по меньшей мере за семьдесят. И оттенок кожи - следствие не болезни, а возраста, обычная старческая пигментация, только у нас она уходит в желто-коричневую гамму, а у этих великанов - в синюю.
Был здесь и еще один человек, в длинном черном одеянии, - скромно присел в дальнем углу на простом табурете и едва поднял глаза над большим золотым блюдом, которое он держал вертикально, глядя в него, как Кощей Бессмертный в золотое блюдечко с наливным яблочком. Он был здесь главным. Не знаю, как объяснить,
Меня усадили за столом у большого экрана, положили передо мной вещи из сумки. Теи взяла телефон.
– Расскажи, что это. Бьоле, спрашивай. Она не слышит нас, но говорит неплохо.
– Это телефон, - начала я.
– Мобильный телефон. Аппарат для бесед с людьми, у которых есть такие же аппараты.
– Принцип действия?
– Я понимаю только общий принцип. Он превращает звук в волну другой длины и отправляет ее на... базу. Там другой аппарат определяет, на какой телефон направлена волна, и передает ее туда. Мобильник нужного человека издает звук, человек жмет на эту кнопку и слышит первого.
Мне понадобилось не менее пяти минут, чтобы сказать это с помощью Теи, которая поправляла каждое слово. Когда-то я читала фантастическую повесть, главный герой которой прилетел на планету, где разумным видом были насекомые. Проводник, знающий язык землян, рассказывал ему о местных обычаях. Меня раздражало, что этот жук то и дело называл слова - существительные, глаголы, прилагательные - вместе с одним, двумя, а то и тремя синонимами. Это затрудняло чтение, отвлекало, злило. Но теперь мне стало понятно, почему автор применил этот прием. Я делала то же самое - а что еще остается, когда для каждого слова в составляемой фразе из нового лексикона всплывают по пять-шесть чужих слов и неизвестно, какое из них верно в данном контексте! При этом половину звуков я произносила неправильно и строила фразы по-русски, поскольку ничего, кроме словарного запаса, Теи мне не дала. Бьоле моя речь, похоже, веселила - он вроде потихоньку оттаивал. Другой мужчина тоже улыбался, но как-то по-другому, больше своим мыслям, чем моей глупости.
– На какой энергии он работает?
– На электричестве. Видите, вот отверстие, дыра. Сюда вставляется... эээ... веревка, шнур, провод, да? А другой его конец вставляется в розетку, в которой электричество. Это... ну... как вам объяснить?
– ох ты господи, я же сразу после одиннадцатого класса забыла физику напрочь! Мало того, что приходится мешать два языка, в это же время надо извлекать из памяти знания десятилетней давности!
– Движение самых маленьких... частей материи, вещества.
Теи указала на флешку.
– А это что?
– Флеш-карта. Вместилище знаний... несуществующих... виртуальных объектов... информации. На ней хранятся... тексты, изображения... недвигающиеся и двигающиеся, звуки, музыка.
– Сколько информации она может хранить?
Как им объяснить, что такое шестнадцать гигабайт?
– Покажите какой-нибудь список... текст.
Старший мужчина повернул блюдо, что держал в руках. Я всмотрелась: это было нечто вроде планшета, четырехугольный экран в круглом резном корпусе. По экрану бежали ровные ряды знаков. Я прищурилась, определяя их размер и количество строк.
– Думаю, на эту флешку поместится около миллиона таких списков. Или... ну... около восьми часов движущегося изображения.
– Что такое час?
– День и ночь - двадцать четыре часа.
Они переглянулись. Позже я узнала, что нанья делят сутки точно так же: 24 часа по 60 минут по 60 секунд.
Еще долгое время Теи расспрашивала о моих вещах. Я говорила все свободнее: она то и дело поправляла меня, и правильные варианты словосочетаний мгновенно впечатывались в мозг. Я немного расслабилась и подумывала начать задавать свои вопросы.
– Откуда ты пришла?
– Из Воронежа. Это поселение на закате, западе моего края, который называется Россия.
– Где он находится?
– Видите ли, я думаю, что моей страны в вашем мире нет. Расскажу вам, как это со мной произошло, случилось. Я живу в большом поселении, в нем живет больше миллиона человек. У нас есть электричество, и телефоны, и компьютеры, много всего, не такое как здесь. Мы перемещаемся по поселению в повозках, которые двигаются на...
– нет, не туда, не время объяснять про бензин, - на энергии, которой у вас, может быть, нет. А между поселениями мы летаем на других повозках, много больше той, на которой меня привез Териваг, и ездим на огромных повозках по металлическим дорогам. Такое поселение называется город, не знаю, как это на языке нанья. Я была недалеко от города, в маленьком поселении, у родных людей. Я шла по дороге, и вдруг что-то произошло, случилось, у меня закружилась голова, стало темно в глазах, а когда я опять смогла видеть, то находилась в другом месте. Была другая погода, другая земля и... часть года. В России есть такие земли, их очень много, но они очень, очень далеко от Воронежа! И там были люди, которых в моем мире нет, - они дикие, они убивают животных острыми палками и едят сырое мясо. Мои далекие отцы так делали, много тысяч лет назад. Но не мои ровесники, понимаете? И эти люди два дня вели меня по тундре, вы не знаете этого слова, им мы называем такую землю, ровную, без гор и деревьев, там всегда холодно. Они отдали меня другим людям, и один человек велел мне лечь наверху камня, и опять что-то случилось, и я пришла сюда.
Я робко смотрела по очереди на каждого из них. Они были бесстрастны. Старший спросил:
– Ты видела туман?
Я не сразу поняла: от его низкого голоса бросило в дрожь. Изумительно красивый язык, прекрасный голос. Я говорю, как нанья, и с каждой минутой все лучше - это восхитительно!
– Туман? Дым, облако, туман... Да, ветер поднял снег, получилось белое облако, я вошла внутрь него. И когда лежала в камне, облака упали, спустились низко.
Он будто бы не услышал, медленно поворачивал в руках свое блюдо. Теи спросила мягко:
– Если мы покажем тебе карту планеты, ты сможешь определить, твой это мир или нет?
– Конечно!
Она посмотрела куда-то за мою спину. Я обернулась. Несколько черных порталов в стене расширились, слились и появилось изображение размером с магистральный щит. Четырехугольное, как обычная карта мира, и в то же время слегка выпуклое, в непривычной проекции. Это была Земля... или нет? Я слезла со стула, подошла ближе. Очертания континентов не спутать - вот Евразия, Африка... Америки справа, а не слева от Евразии. С географией у меня получше, чем с физикой, и я сразу заметила, что береговая линия непривычна: все континенты как будто больше, чем надо, Чукотка соединена с Аляской, Сахалин с Японией, Британия с Европой, крупные острова расположены рядом с Флоридой, так что Мексиканский залив превратился во внутреннее море, между Мадагаскаром и Индостаном тоже множество островов. Части Северной Америки и части Европы не видно - белые пятна. Это не рисунок, а фотоизображение, значит, белое - это ледники. Европа и Сибирь наполовину под снегом, на широте Воронежа проходит вдоль параллелей темная полоса. Тундра. Южнее ее - зеленая полоса лесов. Черного моря нет - так, озеро, на Средиземное тоже без слез не взглянешь, зато чуть не вся западная Сибирь под водой. И все это наклонено под непривычным углом, так что Африка протянулась по оси северо-восток - юго-запад.
Меня осенила догадка. Это невозможно, нелепо... Вопросы вряд ли помогут определить, верна ли она, - судя по леднику, концов уже не найти, слишком глубока пропасть между мною и нанья.
– Теи, скажи, вот здесь, - я указала на Юкатан и Южную Америку, - здесь есть ваши постройки? Такие, треугольные? Где-то тут, не помню точно, должны быть ступенчатые здания.
– Да...
– ответила она недоуменно.
Я показала на среднее течение Нила.
– А здесь?
– Здесь? Нет, здесь они не нужны.