Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали
Шрифт:
Сегодня, когда линии электропередачи с напряжением в миллион вольт пересекают сельскую местность, провода под напряжением 12 000 вольт есть почти в каждом районе, а в каждом доме стоят 30-амперные автоматы защиты, мы уже и не помним, как на самом деле выглядит естественная ситуация. Никто из нас и представить себе не может, каково это – жить на Земле без проводов. Еще со времен президентства Джеймса Полка [83] наши клетки, словно марионетки на невидимых ниточках, постоянно подвергаются электрическим вибрациям. Постепенный рост напряжения в последние полтора века менял лишь силу этих вибраций. Но внезапное подавление собственных электрических полей Земли, так долго лелеявших жизнь, в течение первых нескольких десятилетий технологического беспредела значительно изменило сам характер жизни.
83
Джеймс
В первые дни телеграфные компании, как в селах, так и в городах, проводили линии с помощью всего одного провода, а цепь была замкнута на землю. Никакой возвращающийся ток не шел по проводам, как в современных электрических системах; он уходил в землю по непредсказуемым траекториям.
Между городами телеграфные провода шли по 25-футовым деревянным столбам. В городах, где за клиентов боролись сразу несколько телеграфных компаний и свободное место стоило очень дорого, между домами, колокольнями и печными трубами висели целые леса из проводов, больше напоминавших лианы. А электрические поля, возникающие вокруг этих лиан, накрывали улицы, переулки и комнаты домов, к которым крепились.
Исторические цифры дают нам подсказку, помогая понять, что произошло. Согласно книге Джорджа Прескотта Electric Telegraph (1860), типичная батарея для питания 100-мильного провода (160934 м) в США состояла из «пятидесяти элементов Грове», или пятидесяти пар цинковых и платиновых пластин, дававших электрический потенциал около 80 вольт [84] . В самых ранних системах ток шел только тогда, когда телеграфист нажимал на кнопку отправления. Слова состояли из пяти букв, а средняя буква в азбуке Морзе – из трех точек или тире. Соответственно, если телеграфист был достаточно умелым и мог набирать тридцать слов в минуту, он нажимал кнопку примерно 7,5 раза в секунду. Это очень близко к фундаментальной резонансной частоте биосферы (7,8 Гц), на которую, как мы увидим в девятой главе, настроены все живые существа; средняя напряженность этого поля – примерно треть милливольта на метр – приводится в учебниках. Пользуясь этими простыми данными, легко подсчитать, что электрические поля под первыми телеграфными проводами были до 30 000 раз мощнее, чем естественное электрическое поле Земли на этой частоте. На самом деле быстрые нажатия телеграфных кнопок порождали еще широкий спектр радиочастотных гармоник, которые тоже передавались по проводам и распространялись в воздухе.
84
Prescott 1860, pp. 84, 270, 274.
Можно примерно прикинуть и параметры магнитного поля. Основываясь на показателях электрического сопротивления проводов и изоляторов, данных самим Сэмюэлом Морзе [85] , сила тока на типичном длинном телеграфном проводе варьировалась от 0,015 ампера до 0,1 ампера в зависимости от длины провода и погоды. Поскольку изоляция была неидеальной, часть тока уходила по телеграфному столбу прямо в землю, и этот поток лишь увеличивался при дожде. Так что, используя справочные данные по величине магнитного поля Земли (от 0,25 до 0,6 гаусса) на частоте 8 Гц, можно рассчитать, что магнитное поле вокруг одного-единственного старинного телеграфного провода превысило бы по силе естественное магнитное поле Земли на расстоянии от двух до двенадцати миль (3,2 км – 19,3 км) по обе стороны провода. А поскольку земная кора не везде одинакова – где-то есть подземные водоемы, залежи железа и другие проводящие пути, по которым может уйти ток, – воздействие этих новых полей на население было очень разным.
85
Morse 1870, p. 613.
В городах сила тока в телеграфных проводах составляла около 0,02 ампера, а электрическое поле воздействовало на всех жителей. Лондонская районная телеграфная компания, например, обычно сплетала вместе десять проводов, а Всеобщая частная телеграфная компания – вплоть до ста и развешивала эти кабели над улицами и крышами большей части города. Хотя аппаратура и азбука Лондонской районной компании отличалась от используемых в Америке, ток в ее проводах менялся практически с той же частотой – около 7,2 вибрации в секунду, если оператор передавал 30 слов в минуту [86] . А дисковый телеграф Всеобщей компании работал на заводной магнитоэлектрической машине, которая посылала по проводам переменный ток.
86
London District Telegraph Company used a single-needle apparatus and an alphabet code that required an average 2.9 needle positions per letter.
Один
Многие медицинские историки, копавшие не слишком глубоко, утверждали, что неврастения – это не новая болезнь, что ничего не изменилось и что высшее общество конца XIX – начала XX в. просто страдало от какой-то массовой истерии [87] .
Список знаменитых американских неврастеников больше похож на справочник «Кто есть кто в американской литературе, искусстве и политике» той эпохи. Среди прочих в него входят Фрэнк Ллойд Райт, Уильям, Алиса и Генри Джеймсы, Шарлотт Перкинс Гилман, Генри Брукс Адамс, Кейт Шопен, Фрэнк Норрис, Эдит Уортон, Джек Лондон, Теодор Драйзер, Эмма Гольдман, Джордж Сантаяна, Сэмюэл Клеменс (более известный как Марк Твен), Теодор Рузвельт, Вудро Вильсон и множество других известных личностей.
87
Gosling 1987; Lutz 1991; Shorter 1992; Winter 2004.
Историков, которые считали, что нашли неврастению в старинных учебниках, запутали изменения в медицинской терминологии – изменения, которые помешали им понять, что же случилось с нашим миром сто пятьдесят лет назад. Например, термин «нервный» использовался много веков до того, как его коннотации изменил Фрейд. Он означал то же самое, что в нынешнем языке означает термин «неврологический». Джордж Чейни в своей книге «Английская болезнь» (1733) использовал термин «нервное расстройство» для описания эпилепсии, паралича, тремора, спазмов, судорог, утраты чувствительности, слабоумия, осложнений малярии и алкоголизма. Трактат Роберта Уитта о «нервных расстройствах» 1764 г. – классическая работа по неврологии. Увидев, что «нервными расстройствами» называют подагру, столбняк, водобоязнь и некоторые формы слепоты и глухоты, можно поначалу смутиться, но затем мы вспоминаем, что термин «неврологический» пришел на смену «нервному» лишь ближе к концу XIX в. «Неврология» тогда означала примерно то же, что сегодня «нейроанатомия».
Еще одно затруднение, которое может запутать современного читателя, – использование терминов «истерический» и «ипохондрический» для описания телесных, а не душевных заболеваний. «Гипохондриями» назывались органы брюшной полости, а «гистера» по-гречески значит «матка»; как объяснял в своем трактате Уитт, истерические и ипохондрические расстройства – это неврологические заболевания, которые начинаются во внутренних органах; истерическими традиционно назывались женские болезни, а ипохондрическими – мужские. Если речь шла о болезнях желудка, кишечника и пищеварительного тракта, то их называли ипохондрическими или истерическими в зависимости от пола пациента. Когда у пациента были припадки, обмороки, тремор или нерегулярное сердцебиение, но без поражения внутренних органов, болезнь называли просто нервной.
Все эти трудности лишь еще сильнее усугублялись драконовскими методами лечения, которые входили в стандартную медицинскую практику даже в XIX в. и нередко сами вызывали серьезные неврологические проблемы. Эти методы были основаны на гуморальной теории медицины, выдвинутой Гиппократом еще в V в. до н. э. В течение тысячи с лишним лет считалось, что все болезни вызываются дисбалансом «влаг», или гуморов, – флегмы, желтой желчи, черной желчи и крови, так что целью лечения было восполнение недостающих запасов «влаг» или избавление от избытка той или иной жидкости. Соответственно, на все медицинские жалобы, как серьезные, так и не очень, ответ был один: то или иное сочетание слабительного, рвотного, потения, кровопускания, а также лекарственных и диетических рекомендаций. Многие лекарства были нейротоксичными и содержали тяжелые металлы – в частности, врачи нередко прописывали сурьму, свинец и ртуть.