Мир приключений 1959 г. № 4

Савченко Владимир Иванович

Рефлектор, следуя за Луной, переместился вправо. Вэбстеру пришлось сменить позицию у телескопа. Он едва не столкнулся с генералом.

— Ну, док, — преувеличенно бодро сказал тот, — скоро, должно быть… Минуты через две — три.

— Да-да, — согласился Вэбстер.

Он поймал себя на том, что нисколько не волнуется. Он скорее равнодушен и даже чувствует неприязнь к тому, что они должны увидеть.

— Как вы думаете, док, — генерал повернулся к Ивенсу, — мы сможем заметить снаряды до попадания, в полете, а?

— Ну, вы слишком много требуете от нашего рефлектора, генерал! — Ивенс коротко рассмеялся старческим, дребезжащим хохотком. — Ведь они всего полметра в

диаметре. Разве только они будут сильно блестеть на солнце, тогда…

— Без пятнадцати час, — не дослушав его, сказал Хьюз и наклонился к своему окуляру.

Все трое замолчали и приложились глазами к пластмассовым трубочкам в основании рефлектора.

Серебристая поверхность Луны была по-прежнему величественно спокойной. Черный овал кратера Платон немного посерел, его дна уже касались солнечные лучи…

Слабо тикал часовой механизм телескопа. Все трое медленно изгибали туловище вслед за движением окуляра…

Голубовато-белая вспышка в темном пятне кратера на миг ослепила привыкший к полутьме глаз. Белый шарик расширился и поднялся; во все стороны от кратера побежали непроницаемо черные тени кольцевых скал. Еще через несколько секунд все пятно кратера закрыло мутное-серое пыльное облако, поднявшееся с лунной поверхности.

Вторая вспышка сверкнула через минуту, левее кратера.

— Есть! Великолепно! — Генерал протягивал свои полные руки навстречу Вэбстеру. — Поздравляю вас, дорогой док! Удача! Слава богу!

Вэбстер вяло ответил на пожатие:

— Второе попадание не так удачно… Должно быть, повлияло сотрясение пушки.

Вокруг рефлектора суетился Ивенс.

— Замечательно!.. — бормотал он. — Замечательное подтверждение гипотезы. Луна действительно покрыта слоем космической и метеоритной пыли. Нужно снять спектральный анализ. Он торопливо стал навинчивать на окуляр приставку с призмами анализатора.

Вэбстер смотрел на него, и острая, болезненная зависть к этому старику с серыми усами и длинной седой шевелюрой (под покойного Эйнштейна) охватила его. Как давно не испытывал он этого чистого, без примесей каких-либо посторонних чувств, восторженного удивления перед таинственными явлениями Вселенной! Почему он не астроном! Почему ему не дано в великолепные звездные ночи пронизывать телескопом глубины Вселенной, чувствовать исполинские масштабы пространства и времени, придумывать величественные гипотезы о возникновении миров и о разлетающихся звездах! Почему за всеми его делами стоит мрачный, угрожающий призрак беды! Почему его великая наука стала в мире страшилищем!..

«Старика взволновали не попадания снарядов в Луну, а космическая пыль на лунных скалах… Неужели снаряды, выстрелы-все это не нужно? Да, для науки, пожалуй, нет. А для чего?»

Какая-то главная мысль, еще не оформившись словами, возникала в мозгу, но его уже тормошил возбужденный Хьюз:

— Ну, Герман, сейчас нужно устроиться где-либо переночевать, а завтра — на завод. Начало сделано, теперь будем разворачивать дело!..

В эту ночь многие астрономы западного побережья Америки, в Австралии, в Океании, Индонезии, на Филиппинах, на Дальнем Востоке Советского Союза и Китая наблюдали и сфотографировали две вспышки на Луне у кратера Платон, вызванные не то падением громадных болидов на Луну, не то внезапным извержением какого-то скрытого в кратере вулкана.

— Только откровенно, Рэндольф! Вы хотели бы войны?..

Машина мчалась по пустынному шоссе, подминая под себя серую полосу бетона. С обеих сторон дороги разворачивались желто-зеленые пейзажи калифорнийской осени: убранные поля кукурузы, опустевшие виноградники, одинокие

сосны на песчаных холмах, пальмовые рощи; изредка мелькали домики фермеров. Горы синели далеко позади.

В открытые стекла машины бил свежий, чистый воздух. Нежаркое солнце висело над дорогой.

Они разговаривали о пустяках, когда Вэбстер без особенной связи с предыдущим задал этот вопрос.

— Откровенно? — Генерал был слегка озадачен. — Гм… Видите ли, прежде говорили: плох тот военный, который не мечтает о сражениях. Да. Однако это говорили в те наивные времена, когда самым ужасным видом оружия были пушки, стреляющие ядрами. Сейчас не то время… Если говорить откровенно, то я был бы не прочь испробовать ту войну, которую мы с вами сейчас стараемся готовить: войну в Космосе, фантастическую и исполинскую битву ракет и снарядов, войну баз на спутниках и астероидах. Это был бы неплохой вариант. Земля уже тесна для нынешней войны. Но там, в пространстве, еще можно померяться силами…

— Но вы, конечно, понимаете, что такой вариант нереален. Война неизбежно обрушится на Землю, даже если и будет начата в Космосе… И имеем ли мы право?..

Хьюз помолчал, потом заговорил с раздражением:

— Странные вопросы вы задаете, Герман! Черт возьми, вы становитесь слюнтяем! Вы, сделавший столько для нашей силы и мощи…

Некоторое время они ехали молча. Вэбстер бездумно следил за дорогой. Мимо мелькали высокие пальмы. Генерал закурил и уперся взглядом в спину водителя.

— Когда говорят о нашей силе, о нашей ядерной мощи, — начал снова Вэбстер, — я не могу отделаться от мысли, что всего этого могло и не быть… (Хьюз быстро повернулся к нему, сиденье скрипнуло под его грузным телом.) Да-да! Ведь открытие, которому мы обязаны существованием ядерной бомбы, — это величайшая из случайностей в истории науки… Вы, конечно, знаете историю открытия радиоактивности? Анри Беккерель под впечатлением недавно открытых Х-лучей и свечений в разрядных трубках пытался найти что-то похожее в самосветящихся минералах. Вероятно, он и сам толком не знал, что искал, а такие опыты почти всегда обречены, поверьте мне. Это великая случайность, что из обширной коллекции фосфоресцирующих минералов, собранной его отцом, он выбрал именно соли урана; вероятность такого выбора была не более одной сотой. Еще большая случайность, что он в карман, где лежал пакетик с солями урана, сунул закрытую фотопластинку. Не произойди такого единственного в своем роде совпадения, мы могли бы не знать о радиоактивном распаде еще лет сорок—пятьдесят. А все дальнейшие открытия были продолжением этой случайности. Резерфорд — физик, не чета Беккерелю — совершенно случайно обнаружил, что атомы состоят из пустоты и ядра. Ган и Штрассман открыли деление ядер атомов урана. Так возникла атомная бомба. Но ведь все это было открыто преждевременно; ни общий уровень науки, ни уровень техники еще не были готовы к обузданию и использованию этой новой гигантской силы. И вышло так, что человечество воспользовалось силой примитивной, грубой, варварской формой этой силы — атомным взрывом… Гибелью несчастной Хиросимы…

— Бог знает, что вы говорите, Герман! — резко перебил его генерал. — По-вашему, выходит, что главное оружие, с помощью которого мы еще можем держать наш мир в повиновении, а врагов в страхе, выпало нам случайно? Нет, Герман! — Голос генерала зазвучал патетически. — Бог, а не ваша слепая случайность, вложил в ваши руки это могучее оружие, чтобы мы подняли его над миром!

Вэбстер пожал плечами. Они замолчали и промчались весь остаток пути, пока впереди не показались приземистые корпуса Нью-Хэнфорда, обнесенные забором с колючей проволокой.