Мир приключений 1959 г. №5
Шрифт:
Это было неприятно, но отнюдь не угрожающе. Зайцев и Топорков в один — два «дня» всё исправят.
Покончив с этим делом, Мельников стал терпеливо ждать донесений. Торопить с ответом было не в его правилах.
Мельников казался совершенно спокойным. Пожалуй, одна только Ольга по потемневшим глазам и подчеркнуто-неторопливым движениям Бориса Николаевича поняла бы его истинное состояние. Даже Пайчадзе, придя на пульт, чтобы доложить о полной исправности астрономических приборов, ничего не заметил.
— Разреши отправиться
— Этого никак нельзя сделать, — ответил Мельников и, помолчав, сказал, понизив голос: — Все может случиться. Нельзя оставлять звездолет без командира и без астронома. Ведь с нами нет больше Леонида Николаевича.
Упоминание о погибшем Орлове заставило Пайчадзе вздрогнуть. Он внимательно посмотрел в лицо друга.
— Ты думаешь?..
Мельников отвернулся.
— Степан Аркадьевич врач, — сказал он, — а ты нет. Может быть, они ранены.
Вскоре Топорков доложил, что радиостанция не пострадала.
— Все в порядке, — сказал инженер, — кроме локаторных установок. Но об этом вы, вероятно, уже знаете?
— Знаю. Сколько времени понадобится на их ремонт?
— Двадцать четыре часа. Не больше.
— Хорошо! Как связь?
— Пока еще нет. Ионизация воздуха слишком сильна. Радиоволны не проходят.
— Следите, и, как только явится возможность, вызывайте!
Мельников выключил экран.
— Что-то долго молчит Константин Васильевич, — сказал он.
— Зайцев и Князев вышли из корабля наружу, — сообщил вошедший в рубку управления Коржевский.
— Что-нибудь случилось?
— Кажется, да. У Константина Васильевича был очень встревоженный вид.
Мельников не на шутку забеспокоился. Повреждение двигателей — это было самое страшное, что могло случиться со звездолетом.
Один за другим все члены экипажа, кроме Топоркова, Зайцева и Князева, собрались на пульте. Андреев доложил, что вездеход готов и стоит у выходной камеры.
— Который из них вы взяли?
— Средний, пятиместный.
— Правильно. Машина Константина Евгеньевича может оказаться поврежденной.
Все глаза неотступно следили за показаниями электробарометра. Против обыкновения, стрелка долго не опускалась к нулю.
Становилось очевидным, что прошедшая гроза была не такой, как всегда.
Прошло минут десять, и в рубке появились Зайцев и Князев.
— Двенадцать двигателей выведены из строя, — как-то необычайно сухо доложил Мельникову старший инженер корабля. — Три из них можно отремонтировать. Девять не будут работать.
— Отчего это произошло? — на мгновение растерявшись, спросил Мельников.
— Кормовые помещения сильно пострадали. Похоже, что туда ударило несколько сильнейших молний. Там ведь сплошной металл, — как бы в пояснение добавил Зайцев.
— Значит ли это, что мы обречены остаться на Венере? — медленно произнося слова, спросил
Все с трепетом ждали ответа.
— Улететь с Венеры мы сможем, — ответил Константин Васильевич. — Вопрос в том, каковы будут ускорение и конечная скорость.
Засветился экран, и появившийся на нем Топорков сообщил, что Белопольский не отвечает на вызовы.
— Ионизация?
— Совершенно прекратилась три минуты тому назад.
Мельников повернулся к Андрееву.
— Отправляйтесь, Степан Аркадьевич! В сопровождении Второва и Князева, врач звездолета поспешно вышел.
— Итак, — сказал Мельников, — у нас семь двигателей вместо шестнадцати,
— Да, только семь.
— И вы утверждаете, что корабль сможет оторваться от Венеры?
— Сможет. Но дело…
— Знаю, — перебил Мельников. — Об этом вы уже говорили. — Он на минуту задумался. — Прошу вас и Арсена Георгиевича немедленно заняться расчетами. Каковы будут ускорение и конечная скорость, сколько времени понадобится кораблю для перелета на Землю, когда мы должны вылететь? Все это я должен знать как можно скорее…
Александр Князев на полной скорости вел вездеход прямо к порогам. Все трое знали, что Белопольский и Баландин проникли в лес где-то рядом со штабелями бревен. Молодой механик был уверен, что легко найдет просеку, но его тревожила мысль, — будет ли она достаточно широкой для их машины, значительно большей, чем первая. На Земле этот вопрос не беспокоил бы его. Как мощный танк, вездеход мог продираться через любой лес, но на Венере, с ее гигантскими деревьями, это могло не удаться.
Достигнув ближайшего штабеля, Князев, ни на секунду не задерживаясь, повернул к лесу.
Никто из них не обратил никакого внимания на загадочные груды бревен, на реку с бесчисленными деревьями, запрудившими ее у не менее загадочных порогов. Все это, так сильно интересовавшее их раньше, сейчас как бы перестало существовать. Все их мысли были направлены к тому, чтобы как можно скорее найти товарищей и убедиться, что они живы и не пострадали от страшного грозового фронта.
Андреев то и дело посматривал на свою сумку, соображая, все ли взято, что могло понадобиться в том или ином случае.
Многое могло случиться. Корпус машины мог быть поврежден, а ее пассажиры отравлены формальдегидом и углекислым газом. Могла ударить молния и вызвать ожоги. Вездеход мог опрокинуться, а Белопольский и Баландин — получить при этом ушибы и даже переломы. Да мало ли что могло произойти в незнакомом лесу чужой планеты!
Второв держал непрерывную связь со звездолетом. Белопольский все еще не отвечал на вызовы, и, по мнению Топоркова, рация вездехода вышла из строя.
— Я начинаю опасаться, что они забыли убрать антенну, когда началась гроза, — сказал Игорь Дмитриевич, — и в нее ударила молния,