Мир приключений 1962 г. № 8
Шрифт:
Он дивился, как привычно и смело пьют девицы. Они как будто и не пьянели, только разговаривали всё громче.
— Дианка, — кричала Нелли, — тебе привет! Знаешь, от кого? От Леонардика! — Давясь от восхищения, она продолжала: — «Я, говорит, ей из Роттердама привезу чего-нибудь». Слышишь?
Польщенная Диана хихикала, спрашивала:
— А как твой штурман?
Валентин иногда чувствовал прикосновение ее сухого локтя. Забавно. Неужели мода распространяется и на женские фигуры?
Он спросил Диану, знает ли она
— Слышишь, Нелли! — крикнула Диана. — Знаем ли мы с тобой английский? Еще как! Верно, Нелли? На пятерку, верно? Как англичанки!..
Они явно издевались над Валентином, но он понял это не сразу и сказал, что очень бы хотел хорошо знать английский, прочесть в подлиннике Хемингуэя.
— «Старик и рыба», — молвил один из эстрадников.
— «Старик и море», — поправил Валентин.
Эстрадник нахмурился, но тут опять вмешался Лапоногов.
— Где море, там и рыба, — сказал он примиряюще. — Поверьте старому рыбаку.
— Ой, умора! — закричала Нелли и захихикала.
Валентин умолк Он не пытался больше примкнуть к беседе за столом и принялся за холодную телятину так энергично, что Диана бросила ему:
— Поправляйтесь!
А эстрадник — тот, что спутал название повести Хемингуэя, — оглушительно захохотал.
Стул справа от Валентина оставался свободным. Ждали еще одну пару. Хозяйка дома, полная, немолодая женщина, заискивающе поглядывавшая на Лапоногова, уже который раз возглашала:
— Опаздывают, разбойники! Заставим выпить штрафную!..
Гета поразила его сразу. Смуглая, с нерусским разрезом глаз, вся в сиянии пышного серебристого платья, она вошла сюда, в эту обыкновенную комнату5 как создание из иного мира.
Она села рядом. Руки его дрожали, когда он робко накладывал ей закуски. Он стеснялся смотреть на нее в упор и поэтому не поднимал глаз, правая щека его горела.
— А вина? — услышал он.
Смущение душило его. Он протянул руку к водке и отдернул — не станет же она пить водку.
— Я пью сухое, — услышал он тот же голос, ее голос.
Он вдруг позабыл, какие вина сухие. Спасибо Хайдукову — пододвинул через стол, почти к самому прибору Валентина, бутылку «Саперави».
— А вы? — спросила она.
Только тут он осмелился взглянуть на нее. И вид у него, наверное, был жалкий, нелепый. Смысл ее слов доходил медленно.
— У вас же пустая рюмка, — сказала она с ноткой нетерпения.
Диана и Нелли по-прежнему хвастались своими знакомствами. Лапоногов смешил хозяйку анекдотами. Хайдуков произносил тосты и иногда окликал Валентина, но напрасно — Валентин не понимал его. Напротив сел спутник Геты. Валентин заметил его не сразу, а лишь когда справа раздалось:
— Ипполит, помни, пожалуйста, — тебе вести машину!
— Железно, крошка! — прозвучал ответ. — Со мной ты как у бога в кармане!
Валентина покоробило. Обращаться
— Горючего-то маловато! — громыхнул Лапоногов. — Эй, друзья! — бросил он эстрадникам. — Кто добежит до «Гастронома»?
Встали оба, но Диана вцепилась в своего соседа и силой пригвоздила к стулу.
— Водочки? — Эстрадник обвел глазами сидящих.
Лапоногов качнулся от смеха.
— На, салага! — Он достал из бумажника десятирублевку и помахал над столом. — Коньяку нам доставишь Не меньше пяти звездочек, есть? Дуй без пересадки!
— Неприятный субъект, — тихо сказала Гета, повернувшись к Валентину.
Сказала только ему. Он машинально кивнул, не вдумываясь, осчастливленный ее доверием.
После коньяка и кофе завели радиолу. Ипполит увлек танцевать Нелли. Валентин робко готовился пригласить Гету — готовился долго, пока она сама не пришла ему на помощь.
— Идемте, — молвила она просто.
Они прошли два тура подряд. Ее Ипполит прилип к Нелли. Было даже обидно за Гету.
Валентин признался ей: когда он ехал учиться сюда, ему казалось — в большом городе живут люди сплошь интеллигентные, развитые, интересные.
— Я первый раз в здешней компании, — сказала Гета. — И, надеюсь, последний, — проговорила она, поморщившись, так как в эту минуту заверещала Нелли.
Ипполит приглашал ее танцевать, а эстрадник хмуро возражал против этого.
— Ипполит разошелся! — шепнула Гета жестко.
Нелли с хохотом отбежала от них и повалилась на диван. Ипполит стоял перед эстрадником, высокомерно кривя губы.
— Ну, мне пора домой, — проговорила Гета спокойно и не очень громко, даже не глядя на Ипполита.
Она стала прощаться, а он любезничал с Нелли, отвечавшей ему смехом, похожим на кудахтанье. Сердце у Валентина сжималось.
Наконец Ипполит поднялся:
— Стартуем, крошка!
И она исчезла. Все-таки с Ипполитом! Валентина грызла зависть к красавцу, к эстрадникам. Они-то все настоящие мужчины…
С грустью, но без раскаяния он сообразил, что не попросил у нее ни адреса, ни номера телефона и вообще никак не закрепил знакомство. Даже не назвал себя. К чему? Что он для нее? Наверняка она изнывала от скуки с ним, неловким провинциалом, а танцевать с ним пошла просто из жалости.
Да, да, именно так!
Тот вечер в воспоминаниях Валентина остался чистым, безоблачным — за теневой чертой, в прежней, светлой поре его жизни. Ложь еще не была произнесена тогда…
Встретились они случайно, одиннадцать дней спустя, на улице. С Гетой была девушка постарше, тоненькая, голубоглазая. Золотистые волосы выбивались из-под меховой шапочки с белыми хвостиками.