Мир приключений 1968 № 14

Булычев Кир

Он побывал в Сураханах, в сложенном из крепкого камня старинном храме Атешга, где горел газ. «Вечному» огню как богу поклонялись индусы, потомки гебров. Круглый год они ходили голые, с небольшой повязкой на бедрах, изнуряли себя постом.

Андрею предложили остановиться в одном из лучших домов крепости, но он отказался. Он хотел жить около шахты. Да и в крепости Андрей острее ощущал бы свое одиночество. А на Биби-Эйбате ему повезло: он встретил старого друга. Садовник Гулам некогда помог Андрею бежать из башни, в которую его заключил уцмий Амир Гамза.

Жизнь обошлась с Гуламом сурово. В неурожайный год у него сгорел сад, дом отобрали за долги, и он покинул Каякент. Так Гулам стал поденщиком у откупщика нефтяных колодцев.

Но невзгоды не сломили Гулама.

Он остался общительным и веселым человеком, всегда имел про запас забавную притчу.

Отказавшись от удобств, Андрей без колебаний поселился в тесном, наполовину врытом в землю доме Гулама.

В шахте работали пригнувшись; стоило расправить плечи, и голова упиралась в своды. Андрей запрещал вносить туда огонь: не ровен час, вырвется горючий газ и взорвет штольню. После того как он выходил из темноты на свет, глаза слезились, и перед ним долго мелькали яркие круги. Как-то, будучи в шахте, он услышал подземный гул и, забыв об опасности, ждал, что с минуты на минуту хлынет нефтяной поток. Но время шло, он со своими подручными углублялся в морское дно, а нефти не было.

Порою его смущали пятна на воде, под которыми утихали волны. Они, как и пузырьки газа, внезапно исчезали, потом возникали там, где их не было прежде, и снова появлялись в ста саженях от шахты. Относило ли их течением и ветром, закрывались ли временами трещины в изгибах морского дна или, широко расплываясь в глубинах, нефтяная река текла повсюду? От этих мыслей он уставал сильнее, чем от рытья штольни.

— Мучаешь себя, гардаш, — посочувствовал, ему Гулам. — Поедем рыбу удить, отдохнешь…

— А к Шайтан-абаду поплывешь со мной? — спросил Андрей.

Он начинал думать, что именно там найдет разгадку нефтяных потоков. Ведь нигде на море не наблюдал он таких огромных нефтяных полей, как у этого острова.

— Поеду. Но об этом — никому. А то нам обоим несдобровать, — сказал Гулам.

Чтобы усыпить подозрения биби-эйбатцев, взяли курс в сторону, противоположную Шайтан-абаду. А выйдя в открытое море, свернули на юг. В розовой дымке таяла пирамида крепости, за кормой исчезали пустынные острова бакинской бухты. На карте они значились как Наргин, Вульф, Песчаный — эти имена по сходству каспийских островов с островами на Балтийском море дали им вначале века Соймонов, Урусов, Верден.

У Гулама были быстрые, проворные руки, и, хотя он редко выходил в море, паруса слушались его. Подогнув выше колен шальвары и упираясь широкими ступнями ног в днище киржима, он стоял у мачты, жилистый, худой, откинув назад голову, повязанную белой тряпкой. На темном от загара и нефти лице сверкали белки глаз, и казалось, что острый, с горбинкой нос, как руль, рассекает воздух. Закидывая в море сети, он выбирал их осторожно, словно бы поднимал из колодца бурдюк и боялся расплескать нафту.

— А ты к нефти привык?.. За садами не скучаешь? —

спросил его Андрей.

— Человек ко всему привыкает, на то он и человек, — философски заметил Гулам.

— Земля дарит людям и плоды, и нефть…

— Сады с черными колодцами не равняй! Там, где прольется нефть, не только дерево — трава не вырастет, — возразил Гулам. — И на что, скажи мне, сдалась людям нефть! Для огня? Но и сухое дерево хорошо горит, и даже презренная рыба-змея, минога, высуши ее — горит долго и ярко.

— Я покажу тебе великую силу нефти, которую на пользу людям обратить можно.

— Ай, балам, не убеждай меня! Уговаривать и удивлять — дело звездочетов и мулл, а ты честный человек, — сказал Гулам.

Он был всего на три-четыре года старше Андрея, но любил покровительственно говорить ему «балам» — дитя.

— Ладно, молчу, — нахмурился Андрей.

Багровел закат, предвещая ветер, и они держались у берега. Когда шли мимо бугристой пепельно-синей горы с двумя вершинами, Гулам сказал:

— Эту гору зовут «Бакинские уши». Она и впрямь похожа на уши. Аллах вылепил ее такой, дабы напоминать людям: «И горы имеют уши». Мне говорили, что при Шах-Аббасе тут убивали тех, кто не умел держать язык за зубами и хулил властелинов.

Заночевали на берегу, привязав киржим к дереву, стоявшему у воды. В дороге они съели по две овсяные лепешки с пендиром, легли спать голодные, а утром зажарили на костре рыбу.

— После такого завтрака нам и шайтан не страшен, — пыжился Гулам.

Но Андрей видел, что Гулам тревожно посматривает на море — надвигался шторм.

— Отсюда до острова рукой подать, — сказал Андрей.

— Ай, балам, я и не собираюсь томиться на берегу! — откликнулся Гулам.

Свежий ветер подхватил киржим, понес его по вздыбленному морю.

— У каспийского норда нрав крутой. — Андрей поднял воротник мундира.

— Он нас хочет разбить о Шайтан-абад.

«Только бы норд не нагнал туч, только бы…» — твердил про себя Андрей. Он боялся потерять из виду берег. Андрей помнил, что Шайтан-абад стоит как раз напротив лилово-рыжих холмов и скалы, похожей на орлиный клюв. Эти приметы врезались в память.

К счастью, горизонт был чист.

— Добрались! — воскликнул Андрей. На берегу виднелись знакомые очертания холмов и скалы.

— А где же остров? Море кругом чистое… — удивился Гулам.

Ошибки быть не могло, они шли верным курсом. Береговые приметы не обманывали. Куда же делся Шайтан-абад?

— Отплывем подальше, — неуверенно сказал Андрей.

Они прошли еще три мили, но не встретили даже рифов. Острова и след простыл. Не было ни нефтяных полос, ни разводий на море, лишь кое-где поблескивала радужная тягучая пленка. Остров поднялся со дна и снова ушел под воду. Как град Китеж из сказки… Но почему изменила свое русло подводная река? Не она ли питает нефтяные колодцы Челекена, струится у берегов Жилого? «Правду ли сказал Музаффар, что нефтяной поток бежал по земле к морю, когда вулкан сотрясал округу?» — спрашивал себя Андрей.