Мир приключений 1969 г.
Шрифт:
«Молодец Алька, ни минуты даром не упускает. Вот лежит, и не просто лежит, а со значением. Журнальчик почитывает. И не какой-нибудь, а научный. А я? Что я? Ничего. Нет, легкомысленный я человек».
Женя вздохнул и сунул журнал Иванову под бок.
— О каких зайцах речь, Женя?
— О безбилетных. О тех, за которыми гоняются ревизоры, которых ловят и которые плачут и просятся к маме. Хотя те, кого я видел, к маме не попросятся. И плакать они тоже, пожалуй, не станут. Но все равно это типичные зайцы.
— Почему ты так решил?
—
— Ну расскажи.
— После того как ты отчалил, сказав, что пойдешь поваляешься, а сам принялся штудировать последнюю работу Фредриксона, я остался на палубе в зыбком одиночестве. Стою себе, поплевываю в окиян и вдруг вижу: к борту нашего лайнера причаливает лодка и два типчика по веревке забираются в каюту второго класса. Иллюминаторы кают этого класса самые нижние, как раз над водой.
— Им выбросили конец из какой-то каюты?
— Наоборот, они забросили ее в иллюминатор. То есть не ее, а его, коль тебе угодно величать веревку концом.
— Как же она не свалилась? Не упала в море? За что она зацепилась?
— На конце был якорь. Маленький якорь.
— И ты все это разглядел? В темноте? На расстоянии?
— Расстояние небольшое, да и темнота неполная.
— Интересно.
— Не правда ли?
Они помолчали.
Альберт Иванов определил свою позицию. Он ни за что не станет вмешиваться в это дело.
— Нас это не касается, — твердо сказал он, словно ставя точку в конце абзаца.
Женя тоже не собирался вмешиваться. Он все прекрасно понимал. Но ему хотелось подразнить товарища.
— А если они подорвут наше корыто? — ехидно спросил он.
— С чего бы им это делать? — сердито возразил Иванов.
— Гангстеры — народ такой, — уклонился Кулановский, — кто их знает. Может, чью-нибудь богатую бабушку надо ликвидировать. Вместе с пароходом это очень даже способно. Потопла бабуся, мир праху ее. А наследство подайте на блюдечке. Очень просто. Фирма «Убийство».
— А сами?
— Сами! А резлодка на что? — продолжал развивать фантазию Женя. — Да и мешочки какие-то там были. Возможно, акваланги. Пока мы будем корчиться в смертельных судорогах на пылающем лайнере, бандиты, медленно шевеля ластами, поплывут к ближайшему атоллу, где их ждут пальмы, кока-кола, красотки и гонорары... А может, кто-то хочет получить крупную страховую премию...
Они вновь помолчали.
— Что будем делать? — спросил Женя.
Алик насупился.
— А почему, собственно, надо что-нибудь делать?
Он вытянулся и взял статью Фредриксона.
— Я лично не хочу ничего делать. Да и тебе не советую. Не вижу оснований. Мало ли зайцев прыгает по земному шару.
Женя внезапно ощутил, как по полу каюты прошла легонькая, едва уловимая дрожь. Это заработали гребные валы.
— Э, да мы наконец двинулись! Пойду посмотрю, — оживился приунывший было Женя.
Выходя из каюты, он сказал:
— Все
Альберт исподлобья глянул на закрывающуюся дверь. Перевернул несколько страниц и стал читать выводы:
«Проведенная работа дала обнадеживающие результаты...» Обнадеживающие! Чертов скромник!
Женя стоял на палубе и напряженно всматривался в горящие в ночи огоньки. В памяти навеки отпечатался плоский низкий берег, старые двух-трехэтажные дома, мачты рыбацких парусников, тусклые воды залива.
«Провинция, глубокая провинция. Невзрачные ворота в рай и ад южноамериканских дебрей. И запах-то от тебя такой же, как от всех не очень преуспевающих портов. Плесень, гарь, тухлятина, подгоревшее масло. Нет, последнее, кажется, местного значения. На «Святой Марии» вовсю работает кухня, которая обслуживает три ресторана и многочисленные буфеты. Оттуда и запах масла. Работа двигателей слышна везде. А вот там поют под гитару. Это из третьего класса. Хорошо поют, задушевно. Наверное, тот здоровенный мулат, которого я видел при посадке в компании таких же силачей...
Смешно, ей-богу. Злополучный иллюминатор как раз подо мной. Если спуститься во второй класс, то довольно легко найти эту каюту. И что потом? Можно постучать. Фу, какая ерунда! Нет, но посмотреть-то можно? Каюта должна находиться как раз напротив трапа на солнечную палубу. Да здесь, кстати, свисает одна из веревок, которой крепят сходни. Вот и ориентир!»
Направляясь к трапу, он с удивлением ощутил, что ветерок с ночного удаляющегося берега принес тонкий запах ванили и корицы.
«Вот тебе и прогорклое масло! Настоящий именинный пирог».
Женя прошелся вдоль застекленной галереи прогулочной палубы. «Двойная стеклянная преграда отделяет пассажиров класса люкс от дуновения свежего воздуха, который им, впрочем, не так уж и нужен. У них эр-кондишен. Узкие переходы — едва-едва разминуться, латунные поручни жарко надраены и блестят, как позолоченные. Трап. Палуба. Еще один трап. Включили освещение. Это хорошо. Но почему разноцветные лампы? Ага, для красоты. На одной палубе у вас лицо фиолетовое, на другой — зеленое. Приятно, конечно. А вот и таинственная каюта. Точно ли я рассчитал? Да, кажется, вполне точно».
Дверь поднадзорной каюты хлопнула, из нее вышел сухонький стройный человек и ленивой походкой направился к надписи «Для джентльменов». Длинные локоны его были слегка завиты, а усы закручены в тонкую ниточку.
Женя даже споткнулся от неожиданности.
Карамба! Ошибся каютой? Исключается. Она одна в этом месте. Здесь угол, других помещений нет. Только эта каюта и стенка ресторана второго класса. Значит, сообщник? У них есть сообщник здесь, на корабле? Почему же он им не помог при посадке? Подойти и заглянуть, пока он отсутствует? Не глупи! Может, здесь дело серьезное. Иногда ведь стреляют через дверь. Лишних свидетелей нигде не любят. Никто никогда не любит свидетелей. Удалимся».