Мир приключений 1969 г.
Шрифт:
— Здесь дивно, Джимми, не правда ли? — слабым голосом произнес проповедник. — Можно будет хоть немного отдохнуть.
— Вы правы, док. Здесь неплохо. Не хотите ли поужинать в ресторане?
— Господи, Джимми?!
— Ладно, ладно. Тогда оставлю вам ваши термосы, а сам схожу подкреплюсь чем-нибудь существенным.
Джимми Оссолоп мягким движением притворил за собой дверь. «Старик ужасно нервный. Боится резких звуков. Стук двери способен нагнать на него истерику. Вообще он, док, молодец. Он многое может. Он мне предсказал, что лейтмотив не исчезнет неделю, как я ни прыгай, и действительно, уже четвертый день держится, проклятый,
Точка, тире. Точка, тире. Жирная черная точка и белое, сверкающее, словно проблеск молнии, тире. Точка, тире. Затем точка и несколько тире. Но чаще всего только точка и тире. И ничего больше. Точка, тире. Вот ведь проклятье, какой глупый лейтмотив. Док говорит, что это фокусы подсознания. Но, говорит, все равно это удивительно. Непостижимо, говорит док. Шутки подкорки и симпатики. Но мне не легче от этих шуток. Точка, тире. Подумать только! И какая жирнющая точка! Тире долго не держится. Промелькнет, и нет его. А точка висит. Еще три дня мучиться, если верить доку. Алкоголь не помогает, конечно. Но после выпивки как-то начинаешь смотреть на все со стороны. Вроде бы это не совсем твоя точка и не тебе принадлежащее тире».
Питер Ик осторожно пробирался среди огнетушителей и канатов.
«То, что свернутый стальной трос или бухта манильской веревки похожи на спящих змей, приходило в голову сотням тысяч людей, но помнили ли они о змеиной сущности спирали вообще? Прямая линия проста, кривая линия хитра, а завитая, как спираль, хандру нагонит и печаль. Чепуха!.. Кажется, я, как обычно, заблудился. Удивительная, феноменальная неспособность ориентироваться! Ориентироваться в пространстве и в людях. Почему же я писатель? Нет, нужно разобраться с самого начала. Мне было грустно, и я вышел, и самонадеянно направился в ресторан. Почему самонадеянно? Потому, что не спросил у стюарда, куда следует идти. Тут же я заблудился. По-моему, я нахожусь в районе грузового трюма и скоро буду туда спущен как лишний груз, балласт, который надлежит выбросу (выносу) из корабельного помещения. Придется обращаться за помощью к человечеству. Часть аппелирует к целому. Частность взывает к правилу. А вот и представитель этого правила. Он идет тем же порочным путем, что и я. Он путается в канатах и огнетушителях и, кажется, воображает, что попал в дебри амазонской сельвы. Кроме того, судя по некоторым приметам, как-то: росту, ослепительному румянцу, великолепным зубам и одеянию, — передо мной соотечественник. Он молод и глуп. И к тому же пьян. Но здесь мы переходим уже в позитивную область. Если этот парень пьян, значит, рядом ресторан».
— Вы не скажете, как пройти в ресторан? — Ик был предельно вежлив. Одновременно он пытался магнетическим взглядом пробудить сознание в затянутых дымом глазах Оссолопа.
— Ресторан? Я сам его ищу! Черт бы побрал их со всеми переходами! Никогда не встречал такой безумно громоздкой конструкции! Голова закружилась. Давайте спросим стюардессу!
— Стюардессу? Но мы на морском корабле!
— Разве? Тогда спросим у капитана. Он наверное должен знать, где у него ресторан. Не так ли?
— Логично. Боюсь только, поиски капитана займут не меньше времени, чем поиски ресторана.
— Тогда пойдем в бар.
Ик с интересом рассматривал пошатывающегося Оссолопа.
— Почему вы предполагаете, что бар найти легче, чем ресторан? — спросил он, сурово ожидая ответ.
— Ресторан
— Согласен.
— А бар маленький, не возражаете? — Джимми свел ладони.
— Допустим, хотя вы уж очень преуменьшили бар.
— Я утрирую. Ну и вот!
— Что же следует?
— А то, что бар найти легче, чем ресторан.
— Но почему? — возмутился Ик. — Разве стог сена найти труднее, чем иглу в нем?
— Нет, но найти великое всегда труднее, чем малое. Я предлагаю начать с малого. А им является бар. Следовательно, ищем бар.
Оссолоп победно поглядел на Ика: «Эх ты, точка с тире!» Питер Ик подумал и согласился:
— Идет, ищем бар.
«Ну что за клоун! Чудо, а не клоун. Глуп и весел, что может быть приятнее? По крайней мере, для меня. На сегодня, на вечер. Нет, он вполне способен заменить милую собеседницу».
— А ведь я прав! — заорал Оссолоп. — Вот он, бар! Два коньяка и два кофе, мадам! Мое имя Джимми. И точка. Джимми, и все. Без выкрутасов. Я человек науки.
— Питер Ик, писатель и публицист. Отсутствие выкрутасов, дорогой Джимми, — это уже в некотором роде выкрутас.
— Возможно. А что вы пишете? Как вам нравится этот коньяк?
— Не будем говорить о работе. Пишу я разное. Коньяк местный, неважный. — Мистер Ик украдкой разглядывал барменшу.
«Она была, наверное, дьявольски хороша. Боже, до чего она была хороша! А теперь она будет становиться все хуже. С каждым днем. Это ужасно. Почему ты не воспринимаешь все так, как оно есть? Реальный миг, реальный день, реальный мир. Какое имеет значение, чем была и чем станет барменша? Главное — она есть. Клоун как-то изменился, в нем открылось что-то неприятное».
— Вам очень досаждает критика?
— Как вам сказать, Джимми? Не очень, но... с ними трудно найти общий язык.
«Клоун, ты меня разочаровал. И ты суешь нос в литературу. Как вы мне надоели!»
— Еще два коньяка, мадам!
«Она, конечно, прелестна и сейчас. Синьора грация. Синьора экселенца. Превосходная синьора. Откуда она?»
— Скажите, Питер, вас никогда не интересовали странные люди?
— Странные люди? Америка полна ими. Я только и занимаюсь странными людьми. Простите, Джимми. Ваше здоровье, синьора. Если не секрет, то как мы с вами поздороваемся следующий раз?
— Добрый день, Миму.
— Миму?
— Так меня зовут друзья. Полное имя Долорес Мария ди Мимуаза, но, сами понимаете, оно не очень уместно здесь.
— Понятно. Благодарю вас, Миму.
«Какая прелесть! Как просто, без ломанья, без хихиканья. Врожденное благородство. Ди... стало быть, в роду были дворяне, от них это величие и простота. Впрочем, у испанцев и португальцев «ди» это не совсем то, что «де» у французов...»
— Вы не слушаете меня, Питер, и я третий раз повторяю вопрос: как вы изображаете странных людей?
— Как? Ну, налегаю главным образом на их странности, и получается очень похоже.
— Перед вами сидит очень странный человек, — торжественно объявил Оссолоп. — Лучшего объекта вам не найти. Опишите меня, Питер, и вы сразу получите Нобелевскую премию.
Ик рассмеялся.
— Хорошо, Джимми, об этом поговорим завтра. Хотите еще выпить?
— Нет. Но боюсь, что вы не сможете меня описать. Я чрезвычайно сложен. Я невероятно сложен!
— Как и любой человек, Джимми, не правда ли?