Мир приключений 1971 г.

Булычев Кир

Капитан с трудом поднялся и, тяжело дыша, уставился на Геррика чуть ли не со страхом.

— Мистер Геррик, нельзя так пугать людей! Я и без того не в себе с той поры, как… — Он не окончил фразы. — Что вы сказали? Ах да, “Фараллона”. — И он апатично посмотрел вдаль.

— Да, — сказал Геррик, — вон как она полыхает! Можете сами догадаться, каковы новости.

— Наверно, “Тринити Холл”, — сказал капитан.

— Именно, — ответил Геррик, — замечена полчаса назад, быстро приближается.

— Ну и что, какое это имеет значение? — со вздохом вымолвил капитан.

— Ну

полно, оставьте, это же чистая неблагодарность! — воскликнул Геррик.

— Может, и так, — задумчиво ответил капитан, — вам не понять, как я на это смотрю, только я с большей охотой остался бы тут, на острове. Я обрел здесь покой, покой в вере. Да, сдается мне, этот остров как раз под стать Джону Дэвису.

— Ну и вздор! — воскликнул Геррик. — Что с вами? Как раз, когда все оборачивается в вашу пользу: “Фараллона” уничтожена, команда пристроена, впереди счастливая жизнь для вашей семьи и для вас самого; вы, можно сказать, баловень Этуотера, его любимый раскаявшийся грешник!..

— Не надо, мистер Геррик, не говорите так, — мягко остановил его капитан, — вы же знаете: он между нами разницы не делает. Но почему, почему вы не хотите присоединиться к нам? Почему не прийти к Христу, и тогда все мы когда-нибудь встретимся в прекрасном царстве божием. Только одно и нужно- сказать: “Господи, я верю, помоги мне, неверующему!” И он примет вас в свои объятия. Уж я — то знаю. Я сам был грешником!

Ю.ДАВЫДОВ

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ

Пировали до петухов. Вина, блюда, десерт — все превосходное, от Жоржа, лучшего ресторатора. Собрался, как говорится, “весь Кронштадт”. Устроители именин сияли.

Такое плавание, черт побери! Жалованье вчетверо против обычного. Желанная награда за число морских походов, желанный Георгиевский крест. А главное — честь и слава называться дальновояжным.

Поди-ка не запируй. Командир таровато одолжил три тысячи рубликов. Шампанское пенилось, как бурун. Тосты взвивались, как сигнальные флаги. Хохот взрывался, как прибой.

Короче, было весело.

Потом было смешно.

Очередной выпуск “Русского художественного листка” порхал в гостиных и лавках, в кофейнях и читальнях. И не только “весь Кронштадт”, но и “весь Петербург” смеялся. Смеялись над карикатурой: бывший моряк… в полицейском мундире. А подпись гласила: “Все части света обошел, лучше 2-й Адмиралтейской не нашел”.

Вначале было весело, потом смешно.

Но боже мой, какой мрак, какие невзгоды легли между этим “вначале” и этим “потом”!

Двадцать седьмой — это смерть и смерч, голод и скорбут, [28] подлость и мужество.

1

Есть несколько значений слова “транспорт”. Андрей Логгиныч Юнкер предпочитал карточное. В азартных играх “транспорт” — перемена ставки с одной карты на другую.

Юнкер

играл в карты и в службу. Карточные “маневры” вел на зеленом сукне, служебные — в адмиральских передних. Андрей Логгиныч играл, а не отыгрывался, не служил, а выслуживался. Ему благоволил светлейший князь Меншиков, глава флота…

28

Цинга.

У слова “транспорт” есть и военное, морское значение: фрегат, назначенный для мирной перевозки грузов.

В 1840 году капитан-лейтенант Юнкер получил транспорт “Або”. Но и тут для господина Юнкера была перемена ставки. “Або” шел в кругосветное. А кругосветное сулило многое, ежели под многим понимать увеличенное денежное содержание и увесистый сундук со звонкой монетой на двухгодичные корабельные нужды…

Надо вам сказать, что снарядить корабль в дальний поход — работа ломовая, страдная. Все хлопоты Андрей Логгиныч любезно уступил подчиненным.

Сам же обретался на бережку. И не в Кронштадте, а в Санкт-Петербурге.

В столице господин Юнкер не скучал. Я забыл сказать, что Андрей Логгиныч не только любил распечатать колоду, но и бутылку. Получив “Або”, он получил изрядные суммы. Конечно, казенные. Да ведь известно: казенное — страшно, подержал — и за пазуху.

В столице господин Юнкер пил вино. Его подчиненные в Кронштадте лили пот. Юнкер знал, кому довериться. Старший офицер лейтенант Бутаков? Потомственный моряк, хлебнувший соленой воды едва ль не с пеленок. У Бутакова ревностные помощники: Петр Бессарабский и Павел Шкот, Евгений Голицын и Николай Фредерике. Штурман Клет? Разумеется, черная кость, но в навигации смыслит достаточно. (Андрею Логгинычу не худо было б добавить, что “черная кость” смыслила в навигации куда больше его высокоблагородия.) Господин Юнкер знал, на кого положиться. И кутил напропалую.

В исходе августа “Або” изготовился к плаванию. Припасы для Камчатки наполнили трюмы.

Пришла пора вытянуться из гавани на рейд и при добром ветре поднять якорь.

Обычно капитанов дальнего плавания в такие дни одолевает печаль: прощай, родные берега, прощай, родные гнезда! А господин Юнкер и бровью не повел.

Тут, кстати, вспоминается мне один моряк. Он говаривал, что видел на своем веку лишь одного капитана дальнего плавания, “который взошел на палубу танцующей походкой и весело отдал первую команду”. Оказалось, пенитель океанов “оставлял позади лишь кучу долгов и грозивший ему судебный процесс”.

Андрей Логгиныч легкой стопою обошел транспорт — трехмачтовый, восемьсот тонн водоизмещения. Старший офицер сопровождал командира.

— Ничего не забыто? — осведомился господин Юнкер.

— Все по реестрам, — отвечал Бутаков. — Не забыто, Андрей Логгиныч.

“А рояль? А бочки с вином? — ухмыльнулся про себя господин Юнкер. — А все заказанное Страннолюбским?” Но вслух капитан-лейтенант ничего не сказал ни про рояль, ни про вино.

В пятый день сентября 1840 года военный транспорт “Або” оставил Кронштадт. День был вёдреный, ветер свежий.