Мир приключений 1973 г.
Шрифт:
Зина задержалась в кабинете, видно, хотела что-то сказать Дорохову, но ее потянул за руку Звягин:
— Пойдем, пойдем, ведь договорились!
По привычке проснувшись чуть свет, Александр Дмитриевич отправился в душ. В командировках ему часто приходилось жить в таких условиях, где не только душа не было, но и умыться-то не удавалось как следует. Но когда он устраивался с комфортом, то каждый день первым делом был душ. Вернувшись в номер, провел рукой по щеке, хотел бриться, но потом решил: в парикмахерской. Наскоро в гостиничном
Ему сразу удалось отыскать огромную стеклянную коробку, на которой неоновые трубки причудливо выписали французское слово «Салон». Ночью они светились, а сейчас, темнея, торчали над фасадом. «Почему «салон»?» — подумал Александр Дмитриевич. В прямом смысле это гостиная, или демонстрационный зал, или помещение для художественных выставок. Какое же отношение имеет это слово к парикмахерской? Подойдя ближе, Дорохов решил, что самое прямое. Женщины, спешившие привести себя в порядок перед работой, были как на выставке, только не в очень-то приглядном виде. Александр Дмитриевич смотрел на огромную стеклянную стену, за которой разместился дамский зал, и встретился взглядом с брюнеткой, которой мастер заканчивал прическу. Женщина не отвела глаз, наоборот — с любопытством рассматривала его, Дорохова. Полковник покачал головой и вошел в салон.
Он еще вчера узнал, что Бронштейн работает в утреннюю смену, что и директор салона будет утром. Оказалось, что мужской зал на втором этаже. Дорохов, осматриваясь, медленно поднялся. Несколько мастеров, скучая, ждали клиентов. Они лениво переговаривались и, как только заметили посетителя, умолкли. В углу средних лет мужчина, не очень высокого роста, с маленькими усиками и вьющейся копной волос, склонился над своими инструментами. «Жорж», — решил Александр Дмитриевич и направился в угол. Одна из двух мастериц хотела, видно, его усадить в свое кресло, но, наверное, решила, что это клиент Жоржа, и отошла в сторону.
— Можно к вам? — спросил Дорохов.
— Пожалуйста, — ответил парикмахер, рассматривая незнакомого посетителя. — Вы у нас впервые?
— Да, но мне вас рекомендовали, хочу побриться.
— Прошу!
Руки Жоржа были уверенные, быстрые, бритва отлично направлена, и Дорохов даже закрыл глаза от удовольствия. Когда острая бритва сняла с лица остатки мыльной пены, Александр Дмитриевич согласился на компресс и начал разговор:
— Собственно, я «вам по делу. Хотелось расспросить о Славине. Мне поручили расследование.
Руки Жоржа как будто рефлекторно чуть сильнее прижали к его лицу горячую компрессную салфетку. «Хорошо, что салфетка, а не бритва», — подумал Дорохов.
— «Шипр»? — словно оттягивая прямой разговор, спросил Жорж.
— Терпеть не могу «Шипра»! — Александр Дмитриевич взглянул на выстроившиеся флаконы и попросил: — «Свежесть», пожалуйста. Не так резко пахнет и запах поинтересней.
— Странно. Все ваши коллеги любят «Шипр», — сказал Жорж, меняя пульверизатор. — Славина я знаю давно. Мы еще вместе с ним в Доме приезжих работали, а здесь, — Жорж на секунду замолчал и указал в сторону стеклянной стены, на место, где читала какую-то книгу молодая
Он вместе с Дороховым подошел к кассе, подождал, пока полковник расплатился, и предложил:
— Может, нам лучше поговорить там, внизу, на первом этаже, в кабинете директора? Я только уберу инструменты.
— Хорошо, — согласился Дорохов.
В кабинете директора, к удивлению полковника, за маленьким письменным столом сидела та самая брюнетка, которую он только что рассматривал через стекло. Он поздоровался. Женщина тоже, видно, узнала в нем любопытного прохожего и, поклонившись, стала настороженно ждать, что же будет дальше. Дорохов протянул ей свое служебное удостоверение, директор салона прочла, вернула удостоверение и рассмеялась:
— Вот уж никак не думала, что вы из милиции! Я заметила, как вы меня рассматривали там, — она кивнула в сторону дамского зала, — и подумала, что пришли со мной знакомиться.
— Верно. Решил с вами познакомиться. Еще вчера. А когда увидел сегодня, даже старался отгадать вашу профессию, и, откровенно говоря, мне и в голову не пришло, что вы заведуете этим стеклянным ящиком.
Женщина развела руками и предложила стул.
— Спасибо. Меня зовут Александр Дмитриевич, а вас?
— Наталья Алексеевна. Что же вас интересует в нашем заведении?
— Модные прически и секрет, как это вы умеете делать волосы белые, фиолетовые и красные.
Дорохов смотрел на замысловатую прическу директрисы и перечислял все тона ее разноцветной копны. Улыбаясь, уточнил:
— И часто вам приходится?
— Через два-три дня. Сами посудите: можно ли поручить портному сшить костюм, если сам он плохо одет? Поэтому моя прическа нечто вроде рекламы.
— Я к вам, Наталья Алексеевна, насчет Славина.
— А-а… — чуть разочарованно протянула женщина. — Большое несчастье. Мать его до сих пор забыть не могу. Хороший был мастер.
— А человек?
— Как человека я его мало знала.
В этот момент в кабинете появился Бронштейн. Он был без халата, в легкой спортивной рубашке, так как, видно, решил, что разговор будет с ним не только здесь, в парикмахерской, но и там, в милиции. Дорохов попросил:
— Не найдется ли у вас комнатушки, где мне можно будет побеседовать с Григорием Абрамовичем?
— Разговаривайте у меня, а я все равно собиралась обойти парикмахерскую. Понадоблюсь, Жора меня найдет.
— Понадобитесь, Наталья Алексеевна, обязательно понадобитесь.
Жора — Григорий Абрамович Бронштейн, — наморщив лоб, старался подобрать слова, чтобы не обидеть покойного и вместе с тем точнее дать ему характеристику.
— Трудно мне, товарищ полковник, в двух-трех словах рассказать, какой был Сергей. Года два я с ним дружил, вместе гуляли, иногда выпивали, иногда в компании ходили, а потом у нас дружба распалась. Не ссорились, не ругались, а стали встречаться только здесь, в парикмахерской.
— А почему?
— Не знаю.