Мир приключений 1974 г.
Шрифт:
После первого же звонка дверь открылась, и они увидели перед собой приземистого пожилого мужчину с лицом, украшенным пышными усами николаевских времен, и облаченного к тому же в женский передник с оборками. В руках он держал сковороду. Лестничную площадку тотчас наполнил запах подгорелой яичницы.
— Извините, гражданин Астахов здесь живет? Он дома?
— Я Астахов, — ответил мужчина, посматривая то на незнакомцев, то на яичницу. — Чем могу служить?
Митин нахмурился, чувствуя, как
— Вы Астахов?! Нет, вероятно, вы не тот Астахов… Нам нужен Астахов Семен Афанасьич.
— А я и есть Семен Афанасьич, — последовал ответ. — Других здесь нету. А в чем, собственно, дело? Слушаю вас…
Вот так пассаж! Такого ни Митин, ни Бабин не ожидали: перед ними стоял человек, даже отдаленно не похожий на грабителя по приметам, какие дала Укладова. Тот, по ее словам, был молодым, высоким и худощавым. И уж, во всяком случае, без усов, да еще таких заметных. Что-что, а уж усы-то она бы обязательно запомнила. Нет, произошла какая-то несуразица, явная путаница…
— Позвольте, позвольте, — Митин вдруг рассердился, — вы работаете в шестом таксомоторном парке? Водителем такси?
— Так точно.
— А какой номер у вашей машины?
Бабин поставил пистолет на предохранитель и вынул руку из кармана. Оба замерли в ожидании ответа.
— Шестьдесят два—двадцать семь. Да кто вы такие? Что вам нужно? — недоумевал Астахов.
Митин беспомощно оглянулся на Алексея. Тот ответил растерянным взглядом и высоко поднял плечи. Понятые с интересом смотрели на всю эту сцену.
«Фу, как нехорошо! Глупость какая-то, — с отвращением подумал Сергей Петрович. — Представляю, как мы выглядим в глазах этих людей… Ничего не понимаю!»
— Извините нас, товарищи, тут произошла, вероятно, ошибка, — резко сказал он понятым. — Прошу прощения, что напрасно вас побеспокоили. Вы свободны. До свидания!
Астахов посмотрел на свою остывшую яичницу и приветливо улыбнулся. Усы у него зашевелились.
— Может, пройдете в комнату, товарищи? Не знаю, что у вас, но милости прошу!
Он отступил в коридор, как бы приглашая их следовать за собой.
Ошибка была бесспорная. Но как она могла произойти — оба не понимали. Все так аккуратно совпадало, и вдруг на тебе — усы! Неужели Укладова их не запомнила? Сотрясение мозга повлияло на память? Такое бывает. Но тогда забывается все. А пострадавшая помнит много мелких деталей и подробностей, вполне вменяема.
Оба прошли за Астаховым.
В большой светлой комнате было чисто и уютно, на видном месте у окна стояла новенькая, еще не застеленная детская кроватка.
— Мы из милиции, вот, пожалуйста. — Митин показал служебное удостоверение.
Усатый таксист, услышав про милицию, стал серьезным.
— Скажите,
— Да… работал.
Отвечая, Астахов чуть изменился в лице, взгляд его стал настороженным. Митин и Бабин это заметили.
— Всю ночь работали? До конца смены?
— Да… — опять не очень уверенно ответил тот и в свою очередь спросил с тревогой: — А что такое? Случилось что-нибудь?
— Случилось. — Сергей Петрович смотрел на него в упор. — В такси номер шестьдесят два—двадцать семь, в вашей машине, — подчеркнул он, — этой ночью была ограблена женщина. При этом сильно ранена. Ограбил шофер. Что вы на это скажете?
Кровь медленно отхлынула от лица Астахова. Усы на нем стали темнее и казались наклеенными. Он опустился на стул.
— Надо же такое! — почему-то шепотом произнес он, глядя на следователя округлившимися глазами. Затем так же тихо, с какой-то обреченностью сказал: — Под монастырь подвел…
— Кто?
— Степка! Кто же еще? Степан Воронов… Вот и верь людям после этого!
— Какой Степка? — быстро спросил Митин. — Почему под монастырь? Говорите, ну! — властно приказал он.
Астахов сорвался со стула, будто тот внезапно стал горячим. Лицо у него покраснело, усы топорщились.
— Так это же целая история! — завопил он. — Надо же такое… Я все расскажу, все! Ах ты боже мой! Жена у меня рожать собралась, понимаете? Возраст у меня, сами видите… А тут первый ребенок. И жена не так уж молодая. Я, конечно, волнуюсь…
— Вы что-то не о том говорите, гражданин, отвлекаетесь, — остановил его Митин. — Начали о Воронове, о нем и говорите.
— А я о чем? Тут понять надо, тут целая история. Я и говорю, жена рожать вроде бы собралась, а мне в ночь работать. Она говорит: «Иди», а я боюсь. Ну, все же вышел, катаюсь, вожу пассажиров, а на сердце беспокойно. Еще бы! С линии позвонил домой, и что вы думаете? Так и есть: жена п панике, схватки начались. И соседей, как назло, никого! Плюнул на все — и домой. Извините, во рту у меня пересохло…
Он взял с буфета графин с водой. Митин выжидательно молчал. Бабин шарил глазами по комнате.
— Волнуюсь я, — объяснил Астахов, опорожнив стакан. — Надо же такое дело! Так о чем я говорил? — Он на мгновение уставился на следователя пустыми глазами, потом вспомнил: — Ах, да! Ну вот, отвез жену в роддом, сдал там честь но чести. А дальше? Опять на линию? Не поверите, руки трясутся… аж самому смешно. Какая уж тут работа! А со Степкой Вороновым — он в нашей же колонне работает — мы соседи, через дом он живет. Дай, думаю, попрошу, может, заменит. Ведь у нас в парке как — лишь бы план дал!