Мир приключений 1975 г.
Шрифт:
Обстановка менялась, приобретала явно полицейский характер: матросы разобрали пожарные рукава, пустили в дело помпу, чтобы сильными струями забортной воды загнать непослушных наставникам-просветителям будущих американцев в трюмы.
Бабушкин вытер вспотевшее лицо носовым платком. Он не видел выхода. Подошел рослый негр в белой накрахмаленной курточке, желтые белки темных глаз навыкате вздрагивали. Он гнусавил псалом. Протянул руку, чтобы погладить по голове русскую девочку. Калерия отшатнулась. Бабушкин почувствовал злость:
— Чума, холера на всех вас!
Негр испугался, перекрестился. Возможно, он был не
— Плагуэ!.. Чолера!..
У негра подкосились ноги. Просветитель едва не выронил Библию. Бабушкина осенила шальная мысль: надо навести ужас на всех этих богобоязненных людей. Оторвал желтую подкладку от пиджака — пусть станет знаменем страшной болезни. Завязал потничком нос. Схватил Олега, сжал в своих борцовских объятиях. Что еще сделать перед тем, как уйти с драгоценной ношей? Передать деньги девочке… А если отнимут? Но, может быть, сохранит…
— Держи! Спрячь! Храни. Для всех вас… Думайте о нашей родине. Мы не забудем, не оставим, вызволим…
Калерия поняла. Со страхом и восхищением она смотрела на человека, который один на чужом корабле выступал против всех. Бабушкин поднял над головой кусок желтой материи, спустился на палубу. К нему подлетел матрос, потом штатский. Бабушкин закричал так, что ему самому стало страшно:
— Чолера! Плагуэ!
Синие штаны и шапочка шарахнулись. Штатский закрыл лицо руками. Чума на корабле — это такие слова, которые побоится произнести самый бесстрашный моряк.
Шарахнулись, расступились и другие. Открыли широкий путь, чтобы бесстрашный человек с белой повязкой на лице и желтым знаменем смертельной беды убрался со своей зловещей ношей с несчастного корабля. У старпома началась рвота без малейшего признака качки. Капитан, когда до него дошел смысл происходящего на “Мэри Норт” перед последними минутами отплытия, пришел в ярость.
Визгливый вой судовой сирены Бабушкин услышал уже тогда, когда с перевешенным через его плечо Олегом, казалось, уже мертвым или потерявшим сознание, был в порту, за первым пакгаузом. Бросив желтую тряпку, сорвав с лица потничок, Бабушкин поставил мальчика на ноги, дал шлепок и, взяв за руку, повел задними путями из порта, чтобы сдать его на руки Терентию.
Афоня выслушал рассказ друга без удивления. Не вставил в повествование ни одного слова. А потом сник, утратил интерес ко всему. У Афони было множество дерзко великолепных планов, как спасти всех детей и похитить “Мэри Норт”, но вот Василий действовал сам, а теперь было ясно одно. Что ему было ясно, Бабушкин понимал. В порту, где они перестанут быть пассажирами, им придется искать любую работу, потому что все их сбережения уплыли на “Мэри Норт”.
Великий океан, первосозданная стихия и матерь всего живого на планете, океан со своими водами, обозначенными человеком (в этой части света) как морями — Беринговым, Охотским, Японским, Желтым, Восточно-Китайским, — никогда не бывает тихим. В какой-то части своего исполинского тела он дремлет, в дремоте вздрагивает, словно переворачивается с боку на бок, а в другой — бешено крутящиеся вихри несутся с ужасающей скоростью навстречу или вдогонку кораблям.
От человека требуется много сил, чтобы не
Громадные силы у русских людей. Большой ум. Но что такое один человек, когда он один? И даже — с другом?
Часть вторая
“ПАРАД-АЛЛЕ”
Любимец жизни — Марсель. От южного неба Франции и Средиземного моря — вдохновенный свет. Древний город, но не дряхлый. За 600 лет до нашей эры его основали финикияне. У горы. На горе возвышается Нотр-Дам де ла гард. Собор венчает позолоченная статуя, обращенная в сторону моря. Святая Мария — покровительница мореходов. Побывай в соборе, поклонись ей, и она избавит тебя от беды на море до смертного часа!
От старого порта начинается главная улица Ля Каннебьер. Солдаты в хаки и матросы в полощущихся синих клешах. Мастеровой люд в кепках и скромные интеллигенты в соломенных шляпах.
Если прислушаться к разговорам (даже зная один русский язык), можно узнать о многих событиях, пережитых марсельцами. И угадать почти без ошибок, кто тот или другой. Прекрасные люди чудесной страны из команды миноносца “Протен”. Как! Не знаете их? Они подняли восстание и зажгли революцию на линкорах “Франс”, “Жан Бар”, “Вальдек Руссо”. Ну об этом будут помнить все столетие! Французские матросы, побывавшие в России (это уж они не забудут). Одесский рейд!.. С военных кораблей, посланных для “нового” захвата Севастополя!.. Из морских патрулей, переброшенных через румынскую границу частями 58-го и 176-го пехотных полков. Жива память! Они же побратались с русскими рабочими. Французские моряки из Владивостока…
Этот рыжий детина с отмеченным оспинками лицом тоже был во Владивостоке в белой армии. Сам протягивает раскрытую пятерню цыганке. У него загребущая рука, сиплый голос. Говорит для “плезира”:
— Наша матка — евто Вятка, сестрица — рожь, братейник — нож.
А цыганке не надо гадать, чтобы сразу определить: этот мародер из разбитой армии. А вот тем, тоже русским, двоим из Иностранного легиона с красными аксельбантами на правом плече (высшая боевая награда) она споет “люли-люли, стояла” — про березку.
Легионеры размещаются на террасочке кабачка, открытой круглый год, заказывают легкое вино и закуску — ракушки. Продолжают приятельскую беседу об уроженце Полтавщины, севастопольском грузчике, показавшем во Франции русскую силушку. Кто из русских не любит борьбу? Кто не слышал о Иване Максимовиче Поддубном!
— Кто в Париже на чемпионате в 1903 году был кумиром публики?
— Черт его знает!
— Рауль Буше.
— Теперь вспомнил.
— Поддубный выдержал с ним часовую схватку. Буше уходил от острых приемов.
— Это и есть настоящая борьба.
— Не скажи! Потом в Петербурге в четвертом году Поддубный не знал себе равных.
— Пусть зарежет меня марроканец, если ты что-то смыслишь в французской борьбе!
— В Марселе нынче не будет Буше, Педерсона и Поддубного. Иван гнет поясницы американцев.
— Алла верды! А слышал о Василии Бабушкине?
— Медвежья сила и множество ран. Матрос, который соединил две эскадры!
Цыганка оставила вятича Митрича с его неразгаданной судьбой. Подошла к легионерам. И они услышали грудной голос: