Мир приключений 1981 г.
Шрифт:
Королев был мрачен и зол. Вторые сутки пошли после пуска ракеты, а о судьбе контейнера ничего не было известно. Еще несколько минут назад, когда телеметристы пытались доказывать ему, что, к сожалению, «информации мало и она противоречива», он ткнул пальцем в телеграмму и прочитал: «Полет ракеты стал неуправляемым. В связи с этим контейнер с опытным животным упал где-то за Енисеем».
— Скажите спасибо, что народ верит нам, — сказал Королев, — понимает: трудное у нас дело. Но если и дальше так работать, как будем в глаза людям смотреть? А?.. Идите.
Телеметристы молча столпились у двери. Начальник отдела хотел задержаться, что-то сказать, но, заметив, что Эс-Пэ не смотрит на них, а занялся бумагами, решил зайти
Королев очень устал за эти дни. Надо было объяснять, оправдываться, доказывать, что в их области техники не так-то легко и гладко работать, как хочется. О причинах отказа аппаратуры он ничего пока сказать не может. Сегодня ему передали телеграмму из Лондона. Корреспондент ТАСС сообщал, что в газетах опубликован протест Общества защиты животных. Видите ли, эти любители собачек очень беспокоятся о Мушке и Пчелке, которых «русские послали на верную гибель» в декабре. Как будто эти леди и джентльмены с сердцем, а он, Королев, жестокий человек: отправляет собачек на тот свет. Также с Лайкой в пятьдесят седьмом протестовали. Все то же общество в Лондоне.
— Я и перед ними должен оправдываться? — взорвался Королев. — Пускали и будем пускать, чтобы первый человек вернулся. Иного выхода нет.
— Мы понимаем. Однако сам видишь, любая наша неудача вызывает и такую реакцию. Техника техникой, но и о политике не забывай.
— Помню, — насупился Сергей Павлович.
— Разберетесь в причинах аварии, доложите.
Королев понял, что срочный вызов к начальству был связан с этой телеграммой из Лондона. Он еще больше разозлился: времени оставалось в обрез, до полуночи приходится сидеть в КБ, а тут по пустякам через весь город ехать… По дороге на «фирму» неожиданно подумал: а вдруг, пока его не было, телеметристам все стало ясно? Сразу же вызвал их. Но они, как и накануне, толклись на месте. Обидно, а ведь причина где-то рядом, найти этот «боб» обязательно надо, и чем быстрее, тем лучше.
Королев вновь, наверное в сотый раз, перечитал: «…стал неуправляемым», — словно в этих словах и скрывался тот самый «боб», который они ищут.
— Можно, Сергей Павлович? — в дверях стоял парень невысокого роста, суховатый. Кажется, Королев видел его впервые. Зрительная память у него была неплохая.
— Тебе чего? — хмуро спросил Королев.
— Я долго не решался зайти, а сегодня все-таки надумал…
Впрочем, Королев видел однажды этого инженера, год или два назад, когда принимали новеньких. Да, да, точно, выпусник МАИ. Королев невольно улыбнулся, память действительно не подводила его. Но инженер иначе понял улыбку Главного, стал посмелее. Он прошел к столу и протянул Сергею Павловичу несколько листков.
— Извините, что не перепечатал, — сказал инженер, — не было времени и негде. И карандашом писал…
Королев вновь нахмурился. Любителей изобретать в КБ было немало, не обязательно каждому идти к нему. Особенно в эти дни.
— Как фамилия?
— Олег Макаров. Макаров, — ответил инженер. — Я провел статистический анализ отказов и пришел к выводу, что на определенном этапе «бобы» обязательно появляются. Посмотрите…
Сергей Павлович с трудом разбирал текст. Почерк у парня плохой, но что-то за этими каракулями стояло новое и нужное. Да, здесь неточно и неверно, и исходные предпосылки надо перепроверить, но истина где-то близко. А может, опять ему кажется? Нет, похоже, парень толковый…
— Сдайте пропуск!
Макаров опешил от неожиданности.
— За что, Сергей Павлович! — наконец выдавил он из себя. — Я хотел, как лучше… Извините, если не так… Я ведь думал…
— Почему не пришли раньше? Откуда в вас, молодом специалисте, столько… — Королев запнулся, подыскивая слово, — ханжества, — произнес он и поморщился — слово было явно неудачным. — Я вас обязательно уволю, потому что у нас должны работать преданные
— Я преданный…
— Преданные иначе поступают, — отрезал Королев. — Есть сомнение — сразу приходят. И не смотрят, главный — не главный. Каждый должен чувствовать себя главным. А ты ждал, пока авария не случится…
— Я не ждал…
— Хорошо, — смягчился Королев. — На первый раз прощаю. Потом не буду таким мягким. В любое время приходите, ясно?
— Спасибо.
— Сейчас я занят, гостей жду, — сказал Королев, — а по этому делу, — он кивнул на листочки, — еще встретимся. Хотя причина аварии не в ваших расчетах, это ясно, но рациональное зерно в них есть… И в приемной не глазейте на гостей, они вам не экспонаты для будущего музея космонавтики.
— Хорошо. — Макаров попятился к двери. Он так и не понял, каких гостей ждал Королев и почему на них нельзя смотреть.
На лестничной клетке стоял Гречко.
— От Эс-Пэ? — удивился он.
— Весь мокрый, — пожаловался Макаров.
— Значит, увольнял, — рассмеялся Гречко. — Теперь можешь считать себя настоящим сотрудником КБ. Если Эс-Пэ разгон устраивал или увольнял, значит, толк в тебе видит. Это проверено.
— И тебя тоже?
— Было… — Гречко улыбнулся. — Правда, иначе, чем других. Я ему дорого обошелся… Хочешь посмотреть на кандидатов? — вдруг спросил он. — Сейчас приедут. Мне агентура доложила. Интересно все-таки, кто на наших изделиях летать будет.
Слухи о кандидатах в космонавты расползлись по КБ, и в курилку потихоньку стягивались сотрудники отделов. На лестнице толпилось человек десять.
— Как тебя увольняли? — спросил Макаров.
— О, это знаменитая история, — прокомментировал кто-то. — Жора ею гордился. Неужели еще тебе не рассказывал? Нет? Странно… Ведь он изобрел единственный в мире, самый дорогой коньяк. Так теперь и называют: «Коньяк по-гречкински».
— Расскажи, расскажи, — послышалось несколько голосов.
— А было так… — Видно, эта история доставляла Гречко удовольствие, и он любил ее рассказывать. Причем каждый раз добавлял новые детали, и поэтому слушать тоже любили. — Все-таки понял однажды Королев, что без инженера Гречко ему не обойтись, и прислал за мной персональный самолет в Москву… Правда, я об этом его не просил… Значит, идет очередное заседание перед пуском лунной машины… Эс-Пэ ткнулся в один расчетик, а никто сказать не может. Сами понимаете, Главный спросил, как следует. А ему в ответ: «Его делал инженер Гречко». — «Где он?» — «На предприятии». — «А почему не здесь? — вскипел Эс-Пэ. — Никогда нужных людей на космодроме нет. К завтрашнему дню доставить!» Естественно, за мной отправили самолет. Ночью подняли с постели, понять, в чем дело, не могу, да и никто не объясняет. А я на Байконуре не был еще. Не брали. А тут персональный самолет… Почет! Но закон о прописке на Байконуре, где «сухой закон», помню. Полез в буфет, достал бутылку коньячку, я всегда запасливый был. И в самолет. Лечу один, красота! Прибываю на точку… Нет, говорят, Королев не спрашивал, но сиди и жди — вдруг вспомнит. Жду. Наконец, пуск. Все гладко. Добрались до Луны. Всеобщее ликование, а Эс-Пэ мной так и не поинтересовался, улетел в Москву. По традиции мы и выпили ту бутылку — получил прописку на космодроме. Сразу же подсчитал, во что она обошлась: аренда самолета, зарплата летчиков и…
— Идут, идут!
Все затихли.
По лестнице поднимались молодые летчики. Увидев толпу, они смутились, замедлили шаг. Наконец, один из них шагнул вперед.
— Здравствуйте, — сказал он, — нам бы хотелось пробраться к вашему начальству. — И улыбнулся.
Инженеры расступились. Старший лейтенант Гагарин шел чуть впереди остальных.
Королев поднялся им навстречу. Пригласил рассаживаться поудобнее. Он понимал, что разговор предстоит трудный, ведь им надо объяснить все без прикрас, так, как случилось. Он не знал, с чего начать.