Мир приключений, 1983
Шрифт:
— Все очень просто, — глухо сказал мальчик. — Это — один из законов Дома, который рассчитан на определенное количество жителей, около десяти миллионов, кажется. И это число должно как-то сохраняться… А значит, в среднем в семье должно быть не больше двух детей. Это в среднем, для людей среднего достатка. Тот, кто богат, ясно, сам себе хозяин, может хоть десять детей иметь. А такие, как мои родители, имеют право не больше чем на одного ребенка… К тому же там, внизу, все время ставят новые машины, которые требуют все меньше специалистов по обслуживанию и ремонту… Да все равно ты не поймешь — мала еще! В общем, если бы не дядя, у нас и надежд никаких не было бы, а так
— Прости, Денни, — тихо сказала Эмми, ласково прикоснувшись к нему рукой. — Это все так несправедливо… Ведь ты такой же, как и я, а никогда не видел ни видеоокна, ни Луна-парка, ни машины сказок…
— Это еще что за машина? — заинтересовался мальчик.
Слушая сбивчивый рассказ Эмми, он то и дело восторженно ахал и звонко хлопал себя по коленям.
— Вот это здорово! — крикнул он в восторге. — Как же ты не запуталась в программе? Я бы никогда так не смог, честное пиратское.
— Ну что ты, — удивилась Эмми. — Ведь это так просто. Смотри. — И она камешком стала царапать по каменной поверхности капители, изображая различные схемы и таблицы, пытаясь объяснить мальчику систему стандартных процедур и принцип действия Синтезатора.
Денни только глазами хлопал, а потом решительно сказал:
— Да не старайся ты зря, Эмми. У нас ведь в школе математику того… не очень здорово… Ну и головастая же ты все-таки! Не зря отец как-то сказал мне — таких толковых девчонок, как Эмми, во всем Доме не сыщешь, мол, мы еще будем гордиться знакомством с ней… Ты что, Эмми?
Девочка неожиданно для себя горько расплакалась, уткнувшись в колени и ничем не отвечая на робкие попытки Денни утешить ее. Разве ему расскажешь, как одиноко и грустно живется ей там, наверху, где все дети ее сторонятся, где никому нет до нее дела? За что, за что? Только потому, что она знает и умеет куда больше, чем надо для ее лет? Но почему тогда так придираются к ней все учителя… Эмми вспомнила, как после ее перевода в новую школу директор Кроннер решил устроить олимпиаду лучших учеников по физике и ужасно разозлился, что какая-то крошечная девчонка легко побила всех старшеклассников, и в том числе его собственного сына. И уж совсем невзлюбили ее, после того как на уроке литературы она написала в сочинении о модном романе Майкла Стерри «Педагог», что это гнусная проповедь в защиту палки, которую вытащили из диккенсовских времен и выставили как некую волшебную палочку в век кибернетики и космических полетов. Эмми негласно объявили чудовищем, «монстр-вундеркиндом», в котором нет ничего святого и детского. Учителя подчеркнуто не замечали ее, а ученики прямо при ней выдумывали издевательские анекдоты о «нашей старушенции»… Но разве об этом расскажешь?
Вдруг вода около колонны закипела, вздулась узловатым пузырем, в зеленоватом стекле которого поднимались из глубины белые ветвящиеся струи. Стаи тонких, точно иглы, рыбешек беспорядочно рассыпались по сторонам, и на бурлящую поверхность вынырнул синий подводный катер.
— Ур-р-ра, это, отец! — обрадовался Денни и, вскочив, начал восторженно размахивать руками, приплясывая на одной ноге. — Отец, к нам пришла в гости Эмми!
— Вижу, вижу, — глухо сказал отец Денни — высокий смуглый человек с грубым морщинистым лицом. Он откинул в сторону прозрачный колпак кабины и с наслаждением вдыхал свежий, пропитанный солеными брызгами ветер. — Привет, Эмми! Молодец, что не забываешь своих друзей… А это еще что? Мы, оказывается, плакали? Денни, мальчик мой, я тебя не узнаю…
— Ну что вы, мистер Бредхоу, Денни совсем не виноват, — улыбаясь сквозь слезы,
— Грустно? А ты говоришь — не виноват… Денни, ты стал скучным кавалером, а это большой грех в глазах женщин! Но я шучу, я отлично понимаю, что тебя опять обидели в школе, Эмми. Наверное, снова твое доброе сердечко не выдержало и ты за кого-нибудь заступилась, не правда ли?
Эмми удивленно уставилась на мистера Бредхоу.
— Да… Но откуда вы…
— Просто я не зря убелен сединами, девочка. И потом, добрые люди всегда горько переживают, когда их обижают, но это ничему их не учит… Ты слишком много знаешь для своих лет и слишком талантлива, но это еще бы ничего, если бы ты умела, как другие вундеркинды, презирать всех обычных людей, расталкивать соперников локтями и рваться к славе. Тогда тебя хотя бы понимали, но и ненавидели, конечно. Кто же у нас в стране любит людей, ушедших на стометровке жизни вперед! Их сначала травят и обливают грязью, а когда это уже не помогает, восхищаются, прославляют их, но все равно ненавидят… Хотел бы я знать, девочка, кто сделал тебя такой, какая ты есть! Но чтобы там ни было, у тебя найдутся и верные друзья, правда, Денни? И мы не дадим тебя в обиду. А теперь, гоп-ля-ля, держите! — И два оранжевых апельсина, описывая золотистую дугу, полетели в синеву неба.
Дети взвизгнули от неожиданности. Еще мгновение — и теплые шероховатые плоды упали им прямо на ладони.
— Вот что, Денни, — деловым тоном сказал мистер Бредхоу, когда восторги детей утихли. — Ты должен сегодня протянуть еще три нитки, как мы с тобой договаривались.
— Что-то случилось, отец?
— Да как тебе сказать, — нехотя ответил тот. — Только ничего не говори вечером матери… В общем, наша сеть заграждений оказалась поврежденной сразу в нескольких местах.
— Вот это да! Неужели акулы?
— Какие здесь акулы… Морские кордоны не подпускают их и на десять миль к Дому. Тут что-то другое. Хорошо еще, что макрель в это время питалась и не успела разбежаться, иначе плохи были бы наши дела, Денни. Видно, придется дежурить и по ночам…
В этот момент Эмми пронзительно вскрикнула. Метрах в двухстах от них вновь вздулся искристый пузырь, только гораздо больших размеров, и трехместный катер, даже не успев полностью показаться на поверхности, стремительно рванулся но направлению к колонне.
— Ложись! — крикнул Денни и буквально сшиб девочку с ног.
Эмми больно ударилась о камень и чуть не заплакала, но обиднее всего было то, что она опять ничего не понимала. Между тем Денни, тяжело сопя, вытащил из небольшой брезентовой сумки какой-то прибор и лихорадочно стал крутить верньеры.
Эмми все же набралась храбрости и осторожно высунула голову за край капители. Невдалеке от них покачивался на легких волнах широкий красный катер, и трое его пассажиров, мощного сложения мужчины, дружески приветствовали мистера Бредхоу.
— Привет, — сдержанно сказал отец Денни, засунув руки в карманы. — Осторожнее, ребята, еще немного, и вы залезете на мою территорию… Осторожнее, я вам говорю!
Катер послушно остановился у полосатого буйка. Черноволосый, с приторной ослепительной улыбкой мужчина рывком выпрыгнул из салона и так же, как мистер Бредхоу, уверенно встал на скользком носу катера.
— А мы к вам в гости, — радостно сообщил он, — Говорят, у вас сегодня произошла небольшая неприятность? Ай-яй-яй… Но разве стоило из-за каких-то пустяков беспокоить главного шефа полиции? Разве наш доблестный сержант Таннер не мог бы вам помочь, или, скажем, мы с ребятами?