Мир приключений 1984 г.
Шрифт:
— Я пошутил. Иди занимай хорошее место. Только послушайся моего совета: забудь про свои игрушки. — Я кивком показал, что имею в виду.
— Можно, я тоже скажу несколько слов? — прорезался наконец голос у ресторатора. — Будь на месте благородного кавалера кто-то другой, мы бы прирезали его так, что он и пикнуть не успел. Так что пусть кавалер идет своей дорогой.
— А могу я узнать, почему для меня делается такое исключение?
— Кавалер должен сперва свалить кавалера Рюделя. Теодор поплотнее запахнул плащ и исчез, оставив
Через несколько минут я заметил автомобиль птицеголового судьи, волочивший за собой хвост дыма, и приказал Петровичу отойти в сторону.
Судья лихо подскочит на своем драндулете ко входу и важно вышел из машины. Меня он заметил только у самой двери и перепугался так, что на него было противно смотреть.
— Я приветствую кавалера… — пролепетал он. — Сейчас ему предстоит важный бой…
Я схватил его за грудь и трахнул спиной о стену.
— Что… Что это значит? — захныкал он. — Как… Как вы смеете?
Я съездил ему по роже и с удовольствием отметил, как начала опухать и вторая его скула.
— А ну заткнись! — рявкнул я как можно свирепей.
Когда бабушка говорила мне, что грубость и наглость могут оказаться здесь более действенным оружием, чем ум и логика, я не хотел ей верить. Но птицеголовый понимал только такой язык — язык силы.
— Ты сдержал слово? Где сейчас мой слуга?
— А… э… — заблеял судья. — Он… это… жив-здоров…
— Я сам знаю, что он жив-здоров. Я спрашиваю: ты сдержал слово? Петрович, сюда!
При виде Петровича глаза у судьи вылезли из орбит и отвалилась челюсть. Я покрепче прихватил его за плащ и приподнял. Он заскоблил ногами по стене и разинул было рот, но я показал ему кулак, и он умолк.
— Теперь я знаю, что ты не только судья, но и палач. Неправедный судья и никудышный палач. Но ты больше не будешь судьей — я это тебе обещаю. Ты не умеешь держать слово.
Я повернулся к Петровичу.
— Судье больше не понадобится автомобиль. Это излишняя роскошь — такому подонку ездить в автомобиле.
Петрович понял меня с полуслова. Он чуть повернулся к машине раздалось шипение, над автомобилем встало белое облако дыма, и он развалился на две аккуратные половинки. Еще белее, чем дым, стаю лицо судьи. От страха он начал громко икать
— До конца схваток я разрешаю тебе оставаться судьей, — сказал я. — А после боя я подумаю, что мне с тобой делать.
Птицеголовый был перепуган насмерть, и все же я заметил, как в его глазах промелькнул злобный огонек. Я решил не оставлять ему ни малейшей надежды.
— А если я не выиграю бой… Тогда мой слуга, который нынешней ночью очень тебя полюбил, сделает с тобой то же, что и с автомобилем.
Я приказал Петровичу отвести судью в ложу и не выпускать оттуда ни под каким предлогом.
— И пусть он прикажет своей страже убраться из судейской ложи. А не послушается — изруби их, как капусту.
Я решительно отдавал кровожадные
— Надеюсь, что сегодня больше не будет никаких неожиданностей? Ни взрывов, ни пожаров? — Тут я провел пальцем по рукаву судьи. — Это что? На твоей одежде копоть? Не из дворцовой ли конюшни? А может быть, из нашего дома?
Судья дернулся, словно его ударили, и мне стало ясно, что мои подозрения справедливы.
— Да, вот еще… — Я вынул из кармана два снима и сунул судье в нос. — Вот тут Рюдель и ты с каким-то аппаратом. Если я увижу эту штуку хоть раз… — Я задумчиво посмотрел на остатки автомобиля. — А сейчас иди. И суди праведно. Это твой единственный шанс. Петрович, от судьи ни шагу, даже если тебе будет приказывать сама Ганелона!
Петрович подхватил обмякшего судью и поволок его в судейскую ложу.
“В какое же болото ты попал, Алексей, — думал я, направляясь к своим друзьям. — Бабушка права: здесь могут отравить, ударить ножом в спину… О честном рыцарском бое никто и не помышляет. Хорошо, что остался последний поединок”.
Но я ошибся — глашатаи объявили бой с неизвестным мне кавалером.
Это был какой-то обман: я знал, что все Соискатели, кроме Рюделя, уже выбыли из борьбы. Видимо, кавалеры срочно мобилизовали еще одного претендента. Вряд ли это был сильный боец — все свои резервы Рюдель уже бросил в бой против меня. Ну что же. свалю еще одного — только и всего.
Я надел броню и уже собирался сесть на коня, когда увидел бегущую от трибуны девушку. Это была Леннада.
— Принцесса желает успеха кавалеру Алексею, — сказала она. Ее щеки раскраснелись от бега, а большие глаза под густыми дугами бровей были так печальны, что у меня защемило сердце.
— Спасибо, Леннада, — сказал я как можно ласковей. Эта девушка нравилась мне все больше и больше. — А каким будет твое пожелание?
Она отпрыгнула от меня, как разъяренная кошка.
— Чтоб твой конь сломал ногу на первом же шагу! Чтоб твои руки ослабели и не могли удержать копья! Чтоб солнце ослепило тебе глаза, чтоб пыль задушила тебя! Пусть твое сердце станет трусливым, как у зайца, пусть лопнет подпруга у коня и отлетят подковы!
— Не слишком ли много пожеланий сразу? — засмеялся я.
Но девушка вдруг расплакалась и села на траву, закрыв лицо руками.
— Пора, Алексей, — сказал мне Фей, показывая на Ристалище, в противоположном конце которого уже показался мой противник.
Я сел на коня. Юлик протянул мне боевые перчатки.
Раздался сигнал к бою. Я опустил забрало, взял щит и копье.
Мой противник уже скакал навстречу. С первого взгляда я понял, что всадник он не из лучших. Он сидел на лошади растопырив ноги и неуклюже подпрыгивал в седле. Так скакать мог только новичок, впервые в жизни севший на коня.