Мир приключений 1984 г.
Шрифт:
Она побывала в губисполкоме, в совнархозе, в губодежде. Получив различные полномочия, указания, денежные документы, она уже в сумерках, еле передвигая ноги от усталости, возвращалась домой.
“Дай-ка хоть взгляну на фабрику, — подумала она, — а уж завтра объявление вывешу, что фабрика открывается, обойду работниц, у которых материал спрятан, найду Катю. Встречу охрану — обещали прислать. Рабочие должны прийти, перенесут швейные машины из подвала, соберут, установят, наладят. Дел невпроворот!”
Вот и знакомое кирпичное здание.
Из-за угла вышел какой-то человек и, прихрамывая, быстро направился к ней. В сумерках не видно было его лица.
Евдокия Борисовна вдруг поняла, что уже почти темно, улица безлюдна и она стоит одна у пустынного запертого дома. “Не бандит ли какой? — мелькнуло беспокойно. — Их, говорят, сейчас полно ночью по улицам шастает Грабят, убивают!” Она прижалась спиной к холодному железу.
Человек приближался И тут Евдокия Борисовна его узнала. Не узнала — скорее, почувствовала: Кузьмич! Сторож Федор Кузьмич!
— Вот встреча-то! — кинулась она к нему, как к родному.
— Здравствуй, здравствуй, Борисовна, — протянул ей руку сторож. — Выздоровела, значит? Это хорошо. А я к тебе домой заходил, мать сказывала: побежала ты по нашим делам. Вот я и поджидаю тебя здесь. Знал: все равно не утерпишь, придешь к фабрике. Заодно и присмотреть тут надо за порядком, такое уж мое дело — сторожевое.
— Как там сукно-то, Кузьмич? — нетерпеливо прервала его Евдокия Борисовна. — Не наведывался?
Кузьмич замялся:
— Да вот, знаешь, Борисовна, сегодня заглянул я туда — не пондравилось мне чтой-то…
— Что, что?
— Говорю, не пондравилось!.. Рухлядь, что мы навалили сверху, вроде бы на месте, а и не на месте, если присмотреться.
— А ты копнуть пробовал?
— Да нет, неудобно было одному-то, без тебя.
— Идем! — Евдокия Борисовна сразу забыла про свои страхи, про усталость и решительно зашагала на Московскую. Прихрамывающий сторож семенил за ней.
Приблизившись к мрачному заброшенному особняку, заведующая фабрикой невольно замедлила шаги. В полутьме быстро надвигающейся осенней ночи дом с пустыми глазницами выбитых окон на пустынной улице мог напугать и вооруженного мужчину. Подошел запыхавшийся от быстрой ходьбы Федор Кузьмич
— У меня вот свечка есть, деловито сообщил он, — а за дверью лопата спрятана. Сейчас все и осмотрим…
Внизу Федор Кузьмич поставил свечу на земляной пол, разыскал первым делом в темном углу какое-то тряпье и плотно завесил два маленьких окошка, выходящих на улицу Сдвинув в сторону ломаные стулья, рваные тюфяки, старые книги, он внимательно осмотрел пол.
— Тут, кажись… Ох, не ндравится мне ето, — бормотал он, примеряясь, где лучше начинать копать.
— Что не нравится, Кузьмич?
— Да, понимаешь, когда мы сукно-то закопали, я сверху землю сперва трухой соломенной
— Да не тяни ты душу! — воскликнула Евдокия Борисовна. — Потом покуришь! Что там?
— Ну, нет, значит, той трухи, земля свежая — заровнена, а трухи нет. Я ето еще днем приметил.
— Тогда давай копать скорей! — Она схватилась за лопату.
— Сейчас, сейчас. Надо же место точно отметить. — Сторож отобрал лопату и принялся что-то отмерять ее ручкой от одной стенки, затем — от другой — Здесь, его уж точно. Наметив квадрат, он принялся копать.
Когда все было изрыто и перекопано, он разогнулся и вытер рукавом вспотевший лоб.
— Нет ничего! Видно, ухватил кто-то наше сукно, Борисовна!..
— Как это нет? Не может быть! Ты, наверно, не там копаешь! — Евдокия Борисовна схватила валявшийся тут же железный прут от старой кровати и принялась с силой втыкать его в пол. Прут легко входил в рыхлую землю, ни на что не наталкиваясь.
— Но кто выкопал, кто? Ведь знали только четверо!
— Да, в этом еще разбираться надо. — Сторож присел на ящик и закурил. — Вот что я тебе скажу: заявляй в Чеку. Они там для таких дел поставлены.
Вот и знакомый дом — бывший пивзаводчика Скачкова. Будто вчера отсюда ушел. Те же стены, та же мебель в большой сумрачной прихожей перед кабинетом Лесова. А сколько событий прошло за три месяца, что он здесь не был! У стола печатает на машинке какая-то незнакомая девушка, да у окна стоит, скучая, паренек в длиннополой шинели. Может, это новый курьер — вместо него?
— Ромашов? — переспросила девушка. — К Лесову? Подождите, он занят. Сейчас освободится.
Дверь кабинета председателя губчека открылась, и вышел Золотухин, в расстегнутой тужурке, раскрасневшийся, веселым, будто и не было у него никакой бессонной ночи.
— О, Андрей! Погоди, я сейчас. — Он скрылся в соседней с кабинетом двери и буквально через мгновение показался снова. “Как чертик из коробки в детской игрушке”, — подумал Андрей и улыбнулся. От веселого сравнения стало легче. Нет, не будут его ругать за то, что он вчера упустил бандита.
— К Лесову иди, я тоже сейчас зайду.
Андрей прошел в кабинет и нерешительно остановился у двери.
— А, Ромашов! Здравствуй, здравствуй! Проходи, — вышел из-за стола к нему навстречу председатель губчека. — Давно не виделись, давно. Можно сказать, целую историческую эпоху. Садись, рассказывай!
Андрей смущенно пожал протянутую руку. Присев на кончик стула, он только теперь заметил сидящего сбоку у стола улыбающегося Крайнова.
— Вы, товарищ Лесов, простите уж меня, — начал Анд-реп, но я и сам не знаю, как того гада упустил… Думал, пристукнул его, а он вот ожил…