Мир приключений 1986 г.

Булычев Кир

Сержант закрыл сейф и положил ключи перед невысоким, худощавым человеком с рыжеватой бородкой.

— Этих двух отведете к механику, вниз. — Улезло указал на Экимото и Бахусова. — Заприте их там хорошенько, а с комендантом мы немного побеседуем. К нему есть еще один деликатный вопрос.

Сержант привел Бахусова и Экимото в пост управления и, захлопнув за ними дверь, ушел.

«Что же произошло? — думал Алексей. — Откуда эти люди и чего они хотят? Почему с ними Ясуда? Этот плоский говорит по–русски совершенно без акцента».

Моряк сидел на вертящемся кресле, погрузившись в размышления, когда услышал в той стороне, где находилась мастерская и куда прошел механик, странное царапанье,

гудение и скрежет.

Он поднялся и заглянул за ширму. Экимото стоял у станка с наждачным кругом и, подставив под вращающийся диск цепочку наручников, перепиливал ее. Делал он это неторопливо, так, как обычно обтачивал детали. Вероятно, металл сильно нагрелся, снопом летели оранжевые хвостатые искры, механик иногда морщился от боли, время от времени опускал обе руки в ведро с водой, а затем снова подводил их к наждаку. Наконец цепочка была перепилена. Он поднял руки вверх, потряс ими, смахивая опилки, и, повернувшись к моряку, подмигнул. Жестами он пригласил Алексея последовать его примеру. Через несколько минут цепочку на наручниках Бахусова тоже перепилили. Теперь их руки были свободны. Алексей пальцем поковырял в скважине замка наручников, словно объясняя, что такому мастеру, как Экимото, открыть его — пара пустяков. Японец с сомнением покачал головой и, сложив руки вместе, дал понять, что так, если войдут налетчики, ничего не будет заметно, если же они снимут наручники, то сразу себя выдадут. Бахусов сел рядом с Экимото, сжал правую руку в кулак и сделал несколько движений указательным пальцем, будто нажимая на спусковой крючок. Он хотел спросить, есть ли здесь у механика оружие. Тот замотал головой и указал глазами на потолок.

Часа через четыре в коридоре послышалась возня. Дверь широко отворилась. Токуду бросили на пол, и дверь снова захлопнулась. Вид коменданта был страшен: лицо разбито в кровь, правая скула рассечена, один глаз совсем заплыл, на тыльной стороне ладоней круглые следы от прижиганий сигаретами, китель порван в клочья, из угла приоткрытого рта струилась на подбородок почти черная струйка.

Экимото и Бахусов бросились к нему, подняли, отнесли за перегородку и бережно уложили на кровать. Моряк, смочив в воде конец полотенца, начал осторожно протирать коменданту ссадины и кровоподтеки. Токуда долго лежал, прикрыв глаза, хрипло дыша, затем приподнялся и что–то сказал механику. Тот вышел, и Бахусов услыхал, как он задвинул тяжелый засов на входной двери. Затем Экимото вернулся, присел рядом с капитаном, и они начали о чем–то совещаться между собой. Когда они замолчали, Алексей присел около Токуды на корточки и спросил:

— За что они истязали вас? Что им нужно? Кто они?

— Люди Центрального разведывательного управления США. Тот, что сутулится, скорее всего, русский — вероятно, из эмигрантов или из тех, кто сотрудничал с немцами во время войны. Им необходима схема системы самоликвидации. Ясуда предатель. Они, оказывается, прекрасно осведомлены об острове еще с 1945 года и ждали какого–то момента, чтобы захватить базу и расконсервировать оборудование лабораторий. Во всяком случае, так я понял из их разговоров: они не таились, ибо уверены, что я не понимаю по–английски. Вы были правы, Алексей, — капитан назвал его по имени впервые, — наша изоляция оказалась блефом. Очевидно, на этой земле никуда не спрячешься от политики и тебя никогда не оставят в покое. — Он откинулся на подушку и замолчал. Потом приподнял голову и с гордостью и торжеством в голосе продолжал: — Но где пульт включения самоликвидации, они не знают. Это известно только мне и механику, а мы скорее проглотим собственный язык, чем скажем.

Тем временем Экимото загнутым железным крючком отомкнул наручники и они сбросили их.

Токуда начал

что–то быстро говорить механику, время от времени показывая на моряка. Инженер внимательно слушал, иногда согласно кивал, порой протестующе поднимал руки и махал ими почти у лица коменданта. Наконец, после бесконечных препирательств, они вроде бы пришли к согласию и замолчали. Затем Экимото, кряхтя, поднялся, шаркая подошвами, прошел в мастерскую и, повозившись там, вернулся с квадратной канистрой, небольшим топором и фонарем. Повертев и то и другое в руках, он направился в угол комнаты, отодрал от стены циновку, за которой оказалась овальная низкая ниша с дверью. Открыв ее, механик обернулся и выжидательно посмотрел на Бахусова. Токуда сел на татами и, положив ладонь на руку моряка, тихо произнес:

— Вы пойдете через эту дверь в туннель — он тянется почти километр — к северному берегу. Там разведете большой костер. Сейчас разгар путины и в море полным–полно советских судов. Когда вас заметят и вышлют шлюпку, передайте им, чтобы тотчас уходили. Понимаете, пусть ничего не предпринимают, а тотчас уходят: оставаться небезопасно. — И, взглянув на голого по пояс механика, сказал: — Набросьте на плечи одеяло, Экимото–сан, простудитесь.

— А почему вы не хотите идти с нами? — Бахусов положил руки на его плечи. — Пойдемте вместе. Если не можете, мы донесем вас.

— Нет. Я останусь. — Токуда глубоко вздохнул, взгляд его затуманился. — Тут могилы моих любимых — жены и ребенка. Здесь же будут похоронены вместе со мной и мои иллюзии. Идите. Надо спешить. Наверху вечер. Скоро они могут прийти и выломать или подорвать дверь.

— Слушайте, ведь это глупо, право же, мы не можем вас бросить одного. Ну послушайте меня. — Бахусов почти с мольбой смотрел на коменданта.

— Торопитесь, прошу вас. Мое решение бесповоротно. Все. — Токуда снял руки Алексея со своих плеч. — Идите и… будьте счастливы.

— Хорошо, мы идем и постараемся быстрее вернуться с помощью. Ждите нас Здесь. — Бахусов обнял капитана и прижался лицом к его щеке. — Ждите нас.

— Вы чудак, Алексей, и в благородном порыве забываете, что Варудсима принадлежит Японии и никто, даже ваши пограничники, не пойдут на конфликт — это нарушение международного права.

— Тем более вам надо идти с нами!

— Я сказал — нет. Отправляйтесь, мое решение бесповоротно.

Экимото и Бахусов, нагнувшись, прошли в дверь и, освещая себе путь фонариком, двинулись по длинному узкому и темному коридору.

Когда они вышли из подземелья, уже темнело. В высоком небе перемигивались загорающиеся голубоватые звезды. В лунном свете, отбрасывая гигантскую зловещую тень, возвышался конус наполовину покрытого снегом вулкана. В море, вдали, рассыпались огоньки промышлявших рыбу сейнеров.

Бахусов и Экимото насобирали плавника, нарубили его и сложили на песчаном плоском холме в огромную кучу. Механик плеснул из канистры бензином, чиркнул спичкой и поднес к плавнику. К небу взметнулось пламя. Экимото встал, отошел на шаг и начал рыться в карманах брюк. Он вынул небольшой бумажный пакетик и что–то достал из него.

Костер разгорался сильнее и жарче. Потрескивали занявшиеся обрубки, языки багряного пламени отрывались и улетали в небо.

Механик повернулся к Бахусову и, дотронувшись до его груди, протянул на раскрытой ладони два маленьких зеленых круглых, как конфеты–драже, шарика, показав, что их нужно принять.

Алексей машинально, не задумываясь, бросил таблетки–шарики в рот, проглотил их и только хотел спросить, для чего он это, собственно, сделал, как почувствовал, что ноги подгибаются, словно кости в них растворились, перед глазами все поплыло, а сам он стремительно взвился в бездонную, усыпанную яркими вспышками темноту.