Мир Приключений 1990 г.

Булычев Кир

— Что, снова вышли вдвоем? — уточнил Володарский.

— Сначала Маринич, а за ним — Каштанов… Вернулся Стас минут через пятнадцать. Я спрашиваю: “Камеру возьмешь?” — “Нет, — отвечает, — работай, набирайся опыта…” Присел рядом, стал отбивать ногой такт под музыку… Тут режиссер дал отбой… Мы ведь не все снимали… Стас говорит: “Мировой мужик этот Маринич…” Я ему на ухо: “Может, пойдешь на улицу, подышишь воздухом? Лицо красное, глазки бегают… Решетовский сразу поймет, что ты выпил…” Стас хлопнул меня по плечу: “Ты прав, айда проветримся…” Я спросил у Решетовского и Маякова, когда надо будет снова снимать. Они посовещались, и режиссер сказал: “Сейчас танцы, а их мы уже снимали. Так что минут двадцать можете с оператором отдохнуть…” Мы вышли

на балкон. Я спрашиваю у Стаса: “Где же вы разжились?” Он говорит: “Андрей Петрович купил три бутылки у таксиста…”

Мы с Володарским переглянулись. А Загребельный продолжал:

— “Хоть закусываешь?” — спрашиваю. Стас говорит: “Полный ажур! Бутерброды с красной икрой, семга…” И достает из кармана бутылочку. Того вина, что грузин привез на свадьбу… Тут на балкон вышел Решетовский и посмотрел на Стаса подозрительно. Каштанов смеется, показывает бутылочку “Гвиниса”: мол, безалкогольное… Режиссер успокоился, ушел в зал. Стас зло сплюнул и сказал: “И чего этому троглодиту надо? Все вынюхивает да высматривает! Главное, Юра, мы с тобой свое дело сделаем! Материал дадим классный, пойдет на “ура”!” Потом подмигнул мне, щелкнул ногтем по бутылочке… А я пить как раз захотел, говорю: “Дай хлебнуть, заодно попробую, что за штука безалкогольное вино…” Стас говорит: “Тебе нельзя, один из нас должен быть как стеклышко…” И засадил остальное…

— Погоди, Юра, — остановил его следователь. — Что, вместо вина в бутылочке было спиртное?

— Ну да! — сказал Загребельный. — Как объяснил Каштанов, они с Андреем Петровичем для конспирации налили в бутылочки из-под “Гвинисы” водку, чуть-чуть закрасив ее вином.

“Слава богу, прояснилось, — подумал я. — Надо срочно дать знать в Грузию Берикашвили. Чтобы предотвратить панику на заводе, выпускающем безалкогольное вино”.

Володарский, видимо, подумал о том же, потому что мы снова обменялись взглядами.

Загребельный продолжал свой рассказ. По его словам, остальные эпизоды свадьбы он снимал сам. Каштанов куда-то исчез. Появился он в тот момент, когда жених должен был перепеленать “ребеночка”. То есть куклу. Уже совершенно пьяный, оператор выхватил у Загребельного камеру. Она ходила в его руках ходуном. Загребельный бросился выручать шефа, но тот вдруг упал.

Дальнейшее нам было известно.

Володарский стал задавать свидетелю уточняющие вопросы. Но у меня уже не было времени: надо было готовить выступление на телевидении. Я пошел к себе.

Утром следующего дня, когда я вышел из дома в тренировочном костюме, чтобы побежать трусцой на службу, две соседские старушки с особым почтением поздоровались со мной.

— Ой, Захар Петрович, — сказала одна из них, — хорошо, что у нас запретили продавать спиртное! Мой-то первый раз лег спать на трезвую голову…

Я знал, что она мучается с пьяницей мужем.

— Навсегда бы так, — поддержала ее товарка.

По пути в прокуратуру прохожие, как мне показалось, обращали на меня внимание больше обычного, — видимо, из-за вчерашнего выступления.

Первая половина дня у меня ушла на заседание в исполкоме горсовета. Там тоже в кулуарах много говорили о случаях в Южноморске, спрашивали, нет ли еще жертв. К счастью, таковых действительно больше не было. Возможно, помогли экстренные меры.

Когда я возвратился в прокуратуру, секретарь сообщила мне, что звонила Карапетян. У нее имелись якобы очень важные новости. Спрашивал меня и следователь Володарский. Он уехал по делам и должен был вот-вот вернуться.

Только я успел перекусить в буфете, как они оба нагрянули в мой кабинет. Володарский попросил высказаться первой Кармию Тиграновну.

— Как мы договорились, — начала Карапетян, — утром я пошла к Базавлукам. С участковым инспектором. Обстановка — сами понимаете… Жена рыдает, мать плачет, дети притихли… Зеркала все занавешены… Я посочувствовала их горю… Знаете, Захар Петрович, уже хотела уйти… но что-то меня остановило… Попросила сестру Лидии Ивановны показать

мне гараж. Объяснила, что очень надо найти бутылку. Надо, мол, разобраться, откуда взялась отрава, чтобы еще кто-нибудь не умер. Они сами пережили, что такое потерять родного человека из-за трагической случайности… Во дворе, как это принято, сидели соседи. Я попросила двоих быть понятыми… Зашли в гараж. С нами пошла сестра и мать умершего… Стоит “Москвич”, довольно новый еще… Из гаража — дверь в небольшую пристройку. Там столик, кушетка, на полках разный инструмент, автокосметика, запчасти… Бутылка с кислотой для паяния и с машинным маслом… Что меня удивило — множество канистр. Все — двадцатилитровые… Я насчитала восемь штук. Подумала: вот запасливый водитель!.. Осмотрели мы все уголки, все закутки — нет бутылки из-под спиртного… Смотрю, один из понятых все время крутит носом. Я удивилась. А он пробурчал: “Вроде как спиртом пахнет…” Открываем мы одну канистру — керосин, вторую — бензин. Третью — резкий спиртной дух! Налито, как говорится, под завязку… В остальных пяти тоже спирт!

— Сколько же всего? — спросил я.

— Сто двадцать! — поднял вверх палец Володарский.

— Старуха удивилась, — продолжала рассказывать Карапетян, — сестра покойного тоже… Ничего не поделаешь, пришлось допросить Лидию Ивановну… Откуда в доме спирт? Не знает… Чьи канистры? “Наши, — отвечает Базавлук, — купили с мужем весной десять штук, потому как дефицит…” Спрашиваю: “Где еще две канистры, ведь в гараже всего восемь?” Лидия Ивановна разводит руками: ей это неизвестно… А у меня не идет из головы: почему мы не нашли бутылку? Может, Базавлук черпанул кружкой прямо из канистры? Выходит, что спирт там метиловый! Я попросила участкового позвонить к нам в управление, чтобы подвезли в лабораторию спирт и меня… Самый настоящий метиловый спирт! — закончила Кармия Тиграновна.

— Да, в стакане, который стоял на столике в подсобке гаража, тоже были остатки метилового спирта, — сказал Володарский.

— Точно, — кивнула Карапетян.

— Выходит, что Базавлук ни у кого спиртного не покупал, — вслух размышлял я. — Но откуда у него эта отрава? И в таком количестве… Вообще что за личность Базавлук?

— Кармия Тиграновна позвонила мне из лаборатории, — сказал следователь, — и я тут же поехал на железнодорожную станцию… Зашел в отдел кадров. Начальник помнит Базавлука только в лицо. Подумаешь, сцепщик вагонов! А из личного дела много не выудишь… Работает восемь лет, не судим, выговоров не имеет. Я нашел бригадира сцепщиков. Тот охарактеризовал Базавлука положительно… Не знаю, может, просто не хотел говорить о покойном плохо… Короче, сведений раз-два и обчелся… Тут как раз подъехал Ярцев, из ОБХСС. Мы с ним зашли в железнодорожную милицию, к майору Ушакову. Он там начальник ОБХСС… Стали интересоваться, имелись ли за последнее время факты хищения метилового спирта. Ушаков сказал, что цистерны с метиловым спиртом проходили через станцию, но сигналов о его хищении не поступало. И вообще, никогда, мол, не слышал, чтобы воровали метиловый спирт. Кому он нужен! Вот этиловый — другое дело! Они имеют несколько ориентировок, что на станции Степногорск в течение последнего года было похищено из цистерн более двух тысяч литров этилового спирта…

— Ничего себе, — покачал я головой. — А воров нашли?

— Троих. А четвертый, главарь шайки, скрылся. Ищут, — ответил следователь и замолчал.

— Небогатый урожай вы собрали на железной дороге, — заметил я.

— Ярцев там занимается по своим каналам, — сказал Володарский. — Выясняет, нет ли на нашей линии хищений метилового спирта на других станциях…

— Как обстоят дела с поиском таксиста, продававшего водку пострадавшим? — снова обратился я к Карапетян.

— Пока ничего, — развела руками Кармия Тиграновна. — Я была вчера в таксопарке… С водителями разговаривать не решилась: еще дойдет до того, кого мы ищем… Побеседовала с диспетчером. Молодая девчонка, работает всего месяц, никого толком не знает…