Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
— Что ты здесь делаешь? Я думал, я от тебя избавился.
— Сначала ответь на мой вопрос, да побыстрее, — отрезал Бёртон. — Ты создаешь проблемы, которые мне не по нраву, знаешь ли.
Глава 20
Геринг начал жевать, перестал, уставился на Бёртона и проговорил:
— С какой стати? Тут у меня никакой власти, да и была бы, я бы ничего с тобой сделать не смог. Я здесь просто гость. Чертовски благовоспитанные хозяева — они меня совсем не беспокоили, только время от времени интересовались, все ли со мной в порядке. Правда, не знаю, долго ли они меня
— Ты не выходил из хижины? — удивился Бёртон. — А кто же наполнял твой грааль? И откуда у тебя столько мечтательной резинки?
Геринг хитро усмехнулся:
— Скопил в том месте, где жил раньше. Где-то в тысяче миль отсюда по Реке.
— Без сомнения, отобрал силой у каких-нибудь бедных рабов, — заключил Бёртон. — Но если ты там так хорошо устроился, почему ушел?
Геринг расплакался. Слезы потекли по его щекам, по ключицам, на грудь, плечи его вздрагивали от рыданий.
— Я… мне… пришлось уйти. Мне уже ничего не удавалось. Я терял власть над ними… слишком много пил, курил марихуану, жевал мечтательную резинку. Они говорили, что я слабак. Они могли убить меня и сделать рабом. Вот я и удрал как-то ночью… украл лодку. Погони не было, и я плыл, пока не добрался сюда. Часть своих запасов я уступил Севиеру за то, что он позволил мне погостить здесь две недели. Бёртон удивленно смотрел на Геринга.
— Ты знал, что произойдет, если жевать много мечтательной резинки, — сказал он. — Ночные кошмары, галлюцинации, потеря сознания. Полное умственное и физическое истощение. Ты наверняка видел, как это происходит с другими.
— На Земле я был морфинистом! — вскричал Геринг. — Я боролся с этой привычкой и довольно надолго избавился от нее. Но потом, когда у Третьего рейха дела пошли плохо, а у меня еще хуже — когда Гитлер стал ко мне придираться, — я снова пристрастился к наркотикам!
Он умолк, потом заговорил снова:
— Но здесь, когда я воскрес в новом молодом теле, когда мне казалось, что впереди у меня вечная жизнь и вечная молодость, когда в небесах не было строгого Бога, когда не было дьявола в аду, которые могли бы остановить меня, я решил, что могу поступать только так, как мне захочется. Я мог стать даже выше фюрера! Та маленькая страна, где ты меня впервые увидел, — это могло быть всего лишь самое начало! Я видел, как моя империя простирается на тысячи миль вверх и вниз по Реке, по обе стороны долины. Я мог стать правителем вдесятеро большего числа людей, чем то, о котором когда-либо мечтал фюрер.
Он снова расплакался, умолк, снова попил воды и сунул в рот кусочек мечтательной резинки. Он жевал, и лицо его становилось с каждой секундой все более спокойным и благостным.
Геринг сказал:
— Мне все время видятся кошмары про то, как ты протыкаешь копьем мой живот. Когда я просыпаюсь, живот у меня болит так, словно наконечник пронзил мои кишки. И я жую резинку, чтобы избавиться от боли и унижения. Поначалу резинка помогала. Я был велик. Я был правителем мира, Гитлером, Наполеоном, Юлием Цезарем, Александром, Чингисханом — всеми сразу, воплотившимися во мне одном. Я снова возглавлял «Эскадрон Красной Смерти» фон Рихтхофена. Какие то были счастливые дни, самые счастливые во всей моей жизни! Но эйфория быстро сменялась ужасами. Я опускался в ад, я видел, как сам себя обвиняю, а за этим обвинителем — миллионы других. Не мои, а жертвы того великого
— Ты признаешь, что был преступником? — спросил Бёртон. — Теперь ты заговорил не так, как раньше. Тогда ты твердил, что все, что ты творил, оправданно и что тебя предали…
Бёртон умолк, поняв, что уклонился от первоначальной цели.
— То, что тебя преследуют муки совести, — почти невероятно. Но, возможно, этим и объясняется так озадачивающее пуритан появление в цилиндрах вместе с едой спиртного, табака, марихуаны и мечтательной резинки. По крайней мере, похоже, что резинка представляет собой эдакий сомнительный подарочек — ловушку для тех, кто к ней пристрастится.
Бёртон шагнул ближе к Герингу. Глаза немца были полуприкрыты, нижняя челюсть отвисла.
— Ты знаешь, кто я такой. Я путешествую под вымышленным именем, и не без причин. Помнишь Спрюса, одного из твоих рабов? После того как ты был убит, совершенно случайно его раскусили, он оказался одним из тех, кто каким-то образом воскресил все умершее человечество. Можно назвать их этиками, поскольку лучшего определения нет. Геринг, ты слушаешь?
Геринг кивнул.
— Спрюс покончил с собой прежде, чем мы успели вытянуть из него все, о чем хотели узнать. Потом в наши земли явились его соратники и на время усыпили там всех — наверное, каким-то газом, — они хотели захватить меня и увести туда, где находится их штаб. Но меня они не застали. Я в это время находился в торговом походе по Реке. Когда я вернулся, я понял, что они охотились за мной, и с тех пор я в бегах. Геринг, ты меня слышишь?
Бёртон отвесил Герингу сильную пощечину. Геринг воскликнул:
— Ах? — отпрыгнул и схватился за щеку. Он выпучил глаза и скривился.
— Да слышал я все! — крикнул он. — Просто мне показалось, что отвечать толку нет. Ни в чем толку нет, разве только в том, чтобы уплыть подальше от…
— Заткнись и слушай! — приказал Бёртон. — У этиков повсюду агенты, которые меня разыскивают. И я не могу позволить тебе остаться в живых, понимаешь? Я не могу тебе доверять. Даже если бы ты был мне другом, я не смог бы тебе доверять. Ты — «резиночник»!
Геринг хихикнул, шагнул к Бёртону и попытался обнять его за шею.
Бёртон оттолкнул его так сильно, что тот налетел на столик и не упал только потому, что успел ухватиться за его край.
— Как интересно, — пробормотал Геринг. — В тот день, когда я добрался сюда, какой-то человек спросил, не видел ли я тебя. Подробно описал тебя и назвал твое имя. Я ему сказал, что отлично тебя знаю — даже слишком — и надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, разве только тогда, когда ты будешь в моей власти. А он сказал, что в долгу не останется.
Бёртон не стал терять времени. Он бросился к Герингу и схватил его обеими руками. Руки у Бёртона были маленькие и нежные, но Геринг скривился от боли.
— Чего ты хочешь? — проговорил он. — Снова хочешь убить меня?
— Нет, если ты назовешь мне имя человека, который спрашивал обо мне. Иначе…
— Давай убей меня! — крикнул Геринг. — И что? Я очнусь в другом месте, за тысячи миль отсюда, где ты меня не достанешь!
Бёртон указал на бамбуковую коробку, стоявшую в углу хижины. Он уже догадался, что там Геринг хранит свои запасы мечтательной резинки.