Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
Бёртон попытался сесть и обнаружил, что кости у него стали мягкие, как ириски под лучами солнца, а в затылке словно кинжал торчит. Застонав, он откинулся на спину.
— Кто вы такой и что вам надо?
— Своего имени я тебе назвать не могу. Если — вернее сказать, когда они найдут тебя, они сотрут твою память и вернут ее к тому состоянию, когда ты находился в предвоскресительной камере. Они не знают, почему ты очнулся раньше времени. Но они узнают об этом разговоре. Они даже сумеют увидеть меня — бледную тень с неразличимыми чертами лица. Они и голос мой услышат, но не узнают — я пользуюсь исказителем.
Но
— Хотел бы я понять, о чем вы толкуете, — пробурчал Бёртон.
— Это я тебе скажу, — проговорил мужчина. — Тебе поведали чудовищную ложь о цели воскрешения. То, о чем вам говорил Спрюс, и то, чему учит это создание этиков — Церковь Второго Шанса, — все это ложь! Все ложь! А правда в том, что вам, людям, была дана новая жизнь только для того, чтобы вы участвовали в научном эксперименте. Этики — вот уж на редкость неудачное название — преобразили эту планету в сплошную долину Реки, расставили питающие камни и вернули всех вас к жизни с одной-единственной целью: записать ваши истории и традиции. Ну и еще — это уже второстепенно — понаблюдать за вашей реакцией на воскрешение и на то, как они перемешали народы в различных областях. Вот и все: это научный проект. А как только вы сыграете свою роль, вы отправитесь обратно — во прах!
И эти россказни насчет того, что вам дан второй шанс вечной жизни и спасения, — ложь! На самом деле мой народ не верит в то, что вы достойны спасения. Этики не считают, что у вас есть души!
Некоторое время Бёртон молчал. Мужчина, без сомнения, не врал. Ну, не то чтобы он был искренен, но, по крайней мере, очень взволнован — ведь он так тяжело дышал.
Наконец Бёртон проговорил:
— Не представляю, чтобы кто-то стал делать такие затраты и так трудиться только для того, чтобы провести научный эксперимент или создать исторические записи.
— На руках у бессмертных — масса времени. Ты удивишься, чего мы только не делаем, чтобы сделать вечность интересной. Имея столько времени, мы можем быть терпеливыми и осуществлять в конце концов самые невероятные проекты. После того как умер последний землянин, несколько тысячелетий шли работы по подготовке воскрешения, хотя на последний этап ушел всего один день.
— А вы? — спросил Бёртон. — Вычто делаете? И почему вы делаете это?
— Я — единственный истинный этик из всей этой чудовищной расы! Мне не нравится беседовать с вами, словно вы — игрушки или объекты для наблюдения, лабораторные животные! В конце концов, как бы вы ни были примитивны и порочны, вы разумны! В каком-то смысле вы так же… так же…
Человек-тень взмахнул рукой-тенью, словно пытался выхватить из мрака нужное слово. Он продолжал:
— Придется для определения вас воспользоваться вашим же термином. Вы так же человечны,как мы. Точно так же, как недолюди, которые впервые воспользовались речью, были так же человечны, как вы. И еще вы — наши предки, праотцы. Насколько мне известно, может быть, я — твой прямой потомок. Вероятно, весь мой народ произошел от тебя.
— Сомневаюсь, — буркнул Бёртон. — У меня не было детей — по крайней мере насколько я знаю.
У него было множество вопросов, и он
— Я… нет, у вас нет такого слова… ну, скажем так: слушал. Они заметили мой ватан… кажется, у вас это называется аурой. Они не знают, чей именно это ватан, но знают, что он принадлежит этику, и через пять минут определят чей. Я должен идти.
Бледная фигура поднялась.
— И ты тоже должен уйти.
— Куда ты забираешь меня? — спросил Бёртон.
— Я — никуда. Ты должен умереть. Они должны найти только твое тело. Я не могу взять тебя с собой, это невозможно. Но если ты умрешь здесь, они тебя потеряют. А мы встретимся снова. Тогда!..
— Подождите! — крикнул Бёртон. — Не понимаю. Почему они не могут найти меня? Они построили всю технику для воскрешения. Неужели они не знают, где находится мой личный воскреситель?
Мужчина снова усмехнулся:
— Нет. Записи о людях с Земли визуальные, а не звуковые. А размещение людей в предвоскресительной камере было случайным, поскольку они планировали разбросать вас по берегам Реки в грубой хронологической последовательности в определенных сочетаниях. Только потом они собирались заняться вами в индивидуальном порядке. И уж конечно, они понятия не имели о том, что я восстану против них. Или о том, что я выберу несколько объектов наблюдения себе в помощь для того, чтобы разрушить их План. Так что они не знают, где и вы, и все остальные оказываются, когда воскресают в новом месте.
Конечно, ты, наверное, интересуешься, почему же я не настрою твой воскреситель так, чтобы ты оказался поблизости от цели, у истоков. На самом деле я его настроил именно так; когда ты впервые умер, то должен был оказаться у самого первого питающего камня. Но у тебя ничего не вышло; как я понимаю, тебя угробили титантропы. Меня постигла неудача, и с тех пор я не отваживаюсь приближаться к воскресительной камере, пока у меня не будет для этого веской причины. В камеру запрещено входить — это могут делать только облеченные соответствующей властью. Они подозрительны, они заподозрили утечку информации. Так что все зависит от тебя самого и от удачи — может быть, тебе доведется вернуться в район Северного полюса.
Что же до остальных, их воскресители я вообще не настраивал — просто не мог. Им придется жить по законам вероятности, как и тебе. А это значит — один шанс из двадцати миллионов.
— До остальных? — переспросил Бёртон. — Остальных? Почему вы выбрали нас?
— У тебя правильная аура. И у них тоже. Поверь, я знаю, что я делаю. Я выбрал верно.
— Но вы обмолвились, что разбудили меня раньше времени в предвоскресительной камере с какой-то целью. С какой?
— Только так вас можно было убедить, что воскрешение — не сверхъестественное событие. Именно из-за этого ты начал поиски этиков. Я прав? Конечно прав. Вот!
Он подал Бёртону крошечную капсулу.
— Проглоти ее. Ты немедленно умрешь и окажешься вне досягаемости для них — на некоторое время. А клетки твоего мозга будут настолько изменены, что они не смогут в них ничего прочесть. Спеши! Мне пора!
— А если не проглочу? — спросил Бёртон. — Что, если я позволю им схватить себя сейчас?