Мир Сценариста. Трилогия
Шрифт:
— Если бы было возможно, я давно бы уже потер себе немного памяти. Врать не буду — пусть будет классическое «это ведь фэнтези», — буркнул я. — Но я немного не про это спрашивал. Я про ваше офигенное разделение. Вам в детстве притчу про соломинки и веник не рассказывали? Там, где по одному все ломается к херам, а вместе сила — все дела?
Стас поднял руки, будто защищаясь:
— Я был против, но неволить соратников не стал. Мы взрослые люди. Каждый выбирает для себя, знаете ли, Егор.
— Света хотела остаться. Пыталась уговорить Олега.
— Экие торопыги, а, — хмыкнул я. — Все бегут куда-то, спешат. А потом их по лесам ищи и спасай. Вот думаю…
Я задумчиво почесал нос:
— Может, обидеться? Так вот смертельно, чтобы потом при встрече сделать вид будто бы мы незнакомы и в соцсетях все лайки с фотографий снять?
— Егор, ну все-таки…
— Думаешь, с лайками я погорячился? — в груди неприятно ныло от случившегося, но я качал ситуацию чтобы отвлечься. Нас, конечно, кинули, однако зацикливаться на этом не стоит. Игра есть игра. В таких местах частенько кидают.
— Егор!
— Ладно, ладно. Спасибо, что не бросили. Не ожидал, честно.
— Прювет! — сказал вернувшийся в лагерь новичок.
— Здравствуй, мой первоуровневый друг. Ты скучал по мне?
— Нет.
Я вздохнул:
— Это было больно. Но, будем честны друг перед другом, я это заслужил.
Женя кивнул, прошел к огню. Очень тщательно отряхнул бревно и сел сверху. Выпрямился, положил руки на колени и прикрыл глаза. Медитировать собрался?
— Что там произошло, Егор? Три дня прошло… — спросил Стас. — Вас очень долго не было.
— Это потому что ты живешь в праздности. Мне наоборот, показалось, что фьють и пролетели. Отдохнул отлично. И топорами меня рубили, и мечами, и на копье насаживали. Стрелами дырявили. Очень интересные конкурсы, короче.
Я присел у костра:
— А я ведь человек дохрена нежный. Чрезвычайно тонкой душевной организации. Ну, вы видели уже. Вас после смерти колбасит?
Говорить про то, что мне удалось выйти из игры, но меня упаковали обратно — не хотелось. У них и так мораль ниже плинтуса, история о том, что выбраться по своей воле не получится — раздавит их окончательно. Конечно, есть вариант, что массовый суицид и выход из капсулы повышает шансы. Но… Вдруг это только моя особенность?
— В смысле колбасит? — спросил Игнат.
— В прямом. Вот тебя убили, ты очнулся — что дальше?
— Встал и пошел, — пожал плечами охотник. — У тебя не так?
Я мотнул головой. Посмотрел на Стаса, тот выглядел удивленным.
— Умирать больно, Егор. Конечно. Но, когда я возрождался, было чувство, будто просто проснулся, — сказал бард.
Евгений старательно выпученными глазами, типа «никогда такого не было и вот опять», подтвердил теорию, что моя психика и есть ключ.
— Я ищу таких как я, сумасшедших и смешных, — буркнул я себе под нос. Да… Групповой забег на тот свет точно откладывается. Пожалуй, пока не буду обнадеживать. — Меня размазывает так, что умирать реально проще. Ладно, пляшем
— Мне показалось, что у них неприятности, Егор. Они вывели нас на окраину леса, а дальше сказали идти к перевалам и на дорогу не выходить. Сами в город подались. Вот только потом мы их видели еще раз, Егор. У Великого Озера. Тоже шли на перевалы.
— Изгнали их, зуб даю. За дружбу с задохликами. Но ничего, я видел, как конунга вздернули.
— Кто вздернул, Егор?
Болтун — находка для шпиона. Выкручивайся теперь, Егор.
— Серый Человек. Вывел меня с поля, а затем публично покарал конунга. Мол, заветы богов нарушил, все дела, вот тебе заточенный кол — присаживайся.
— Дядя Егор, это поэтому у нас упала репутация со всеми кланами севера? — спросил Женя.
— Дядя? — подохренел я.
— Ну не тетя же? — улыбнулся новичок. — Прости. Привычка. На работе всех коллег дядями зову. Если тебя раздражает, то просто скажи. Здесь нет никакого негативного контекста.
— Дядя Егор, йопт, — пробормотал я. — О чем я говорил-то вообще?
— Серый Человек, — напомнил Игнат.
— А, да. Короче, нет больше конунга. И ты прав, репутацию нам срезало из-за этого.
— Почему же он помог вам, Егор? — спросил Стас.
— Отличный вопрос! Не знаю, — соврал я. Даже не то, чтобы соврал. Ведь, действительно, что в голове этого полудурка Щеглова — знает только он сам, и то — не факт. — Допускаю, что защита от фарма мобами на кладбоне. В легенду вписывается. Типа, кто будет обижать игроков просто так — получит по щам. Ну собственно, так оно и случилось.
— Может, пойдем? — сказал Игнат. — Или еще не наговорились?
— Золотые слова, — подхватил я. — Чего и правда лясы точим? Я понимаю, что, после стольких дней на одном месте, все стали домоседами, но впереди столько неизведанного. Ведь все дороги перед нами открыты!
Я, как водится, ошибся. Через два часа мы наткнулись на перегородившие тракт повозки. За импровизированной стеной застыли лучники. В лесу звенели трубы, и с каждой минутой бойцов у дороги становилось все больше.
— Клан Вакреинсио, — прочитал Женя. — По-моему, это один из тех, кто к нам теперь враждебен, да дядя Егор?
— Репутация дело наживное, — ответил ему я, вглядываясь в викингов. Стрелять они еще не начали. Значит враждебность у них не слишком отличается от нейтральности.
— Была дорога направо, — напомнил Игнат. Он, как принято у стрелков, уже отступил назад и лениво вытащил лук. Да, тропа поворачивала. Но желания идти по ней не было. Налево вела наезженная дорога, через сосновые лес, с россыпью камней и белыми полянами мха. А направо… Как в страшных сказках, усыпанный палой листвой тракт, с высохшим кустарником, да сплетенными над головой черными ветвями помирающих деревьев. Туннель через мертвый лес. Тут академиком быть не надо, чтобы понять — туда наши точно не пошли. Хотя Игнат сказал, что дорога хоженая.