Мир смерти (тетралогия)
Шрифт:
Взревев от гнева и боли, Керк не ослабил хватку и вдавил большие пальцы под подбородок противника — Темучин извивался от боли. Глаза его едва не вылезли из орбит, ноги почти не касались земли.
Затем послышался сухой треск, и тело Темучина безжизненно обвисло. Керк опустил руки, и великий Темучин — вождь высоких равнин, завоеватель низин мертвым упал к его ногам.
Красное пятно проступило на боку Керка, и Мета кинулась к нему.
— Оставь,— приказал Керк. — Рана закрыта, нож вошел в мышцы, а если даже затронуло что-то внутри, этим
Кочевники даже не пытались мешать, когда Рес, вырвав из рук одного из них копье и зацепив им клетку, стянул ее к земле. Безжизненный Ясон дернулся от удара. Вокруг глаз у него были черные провалы, сквозь рваную одежду виднелись раны и кровоподтеки.
— Он... — проговорила Мета, но осеклась.
Рес, схватившись за прутья решетки, напрягся и развел их.
Ясон открыл подбитый глаз и снизу посмотрел на пиррян.
— Простите, что отнял у вас время... — сказал он и потерял сознание.
23
— Довольно лекарств,— сказал Ясон, отводя в сторону стакан с соломинкой, который протянула ему Мета. Он сидел на своей койке на борту родного «Драчуна», умытый, перевязанный, рядом стояла капельница с глюкозой.
Керк сидел напротив с повязкой на боку. Тека удалил у него кое-что из внутренностей и сшил несколько сосудов. Керк, казалось и не заметил этого.
— Рассказывай,— попросил он. — Этот микрофон подключен к радиосистеме корабля, тебя слушают все. Откровенно говоря, мы еще не знаем, что произошло, хотя вы с Темучином оба без конца твердили, что из-за выигрыша он все потерял. Это как-то странно.
Наклонясь, Мета промокнула марлей лоб Ясона. Он улыбнулся и пожал ее руку, потом заговорил:
— Это целая история. Я нашел ответ у библиотеки. Правда, с опозданием, но все же не совсем поздно. Библиотека пересказала мне много исторических трудов и очень быстро убедила меня, что никакую культуру нельзя изменить извне. Ее можно уничтожить, но не изменить. А именно это мы пытались сделать. Вы когда-нибудь слышали о готах или гуннах, племенах Старой Земли?
Они покачали головами, а он отхлебнул из стакана.
— Это были отсталые племена. Они обитали в лесах, пили и убивали, гордились своей независимостью и сражались с римскими легионерами. Римляне систематически били их. Думаете, это служило для них уроком? Ничего подобного. Те, кто оставался в живых, уходили далеко в леса, сохраняя свою культуру и независимость. Их культура изменилась только тогда, когда они «победили». Собрав силы, они двинулись на Рим, захватили его, прикоснулись к плодам цивилизации. И все — варваров больше не было.
Древние китайцы столетиями использовали то же самое. Они были плохими бойцами. Их побеждали, но проходило время, и они подчиняли своей культуре и своему образу жизни своих завоевателей.
Я усвоил этот исторический урок и постарался, чтобы и здесь произошло то же самое. Честолюбие не позволило Темучину противиться искушению завоевать мир. Он вторгся в низины,
— И выиграв — проиграл,— сказал Керк.
— Точно. Мир принадлежал ему. Он захватил города с их богатствами. Ему пришлось завоевывать их, чтобы удержать. Его лучшие офицеры стали правителями нового королевства, окунувшись в непривычную роскошь, и уже не желали с ней расстаться. В глубине души они, конечно, все еще кочевники, чего не скажешь о последующих поколениях. Если люди Темучина останутся сибаритствовать в городах, то как он сможет вернуть их к кочевой жизни? Ни один варвар не останется на холодном плато, если, спустившись вниз, примет участие в дележе добычи. Вино крепче ачада, а у жителей низин есть даже дистилляторы. Кочевой образ жизни, который породил Темучина и позволил ему победить, оказался обреченным. Поэтому он и назвал меня демоном, отсюда и его ненависть ко мне.
— Бедный Темучин,— сказала Мета с неожиданным пониманием. — Честолюбие погубило его, и он понял это. Хотя он был завоевателем, он потерял больше всех.
— Он потерял образ жизни и собственную жизнь,— кивнул Ясон. — Но он был великим человеком.
Керк нахмурился.
— Только не говорите, что жалеете о его смерти.
— Отнюдь. Он достиг всего, чего хотел, а потом умер. Такое выпадает не каждому.
Огромный пиррянин открыл было рот, чтобы возразить, но улыбнувшись, повернулся и вышел.
— Что ты намерен делать теперь? — спросила Мета, когда дверь закрылась.
— Спать целый месяц, есть бифштексы и набираться сил.
— Я не об этом. Собираешься ли ты уходить. Или останешься здесь, с нами? — Она с трудом подбирала слова.
— Тебя это волнует?
— Да. Для меня это важно. — Лоб ее сморщился от усилий выразить свои чувства. — Когда я рядом с тобой, мне хочется говорить тебе разные вещи. Знаешь ли ты, как звучат для пиррянина самые приятные слова?
Он покачал головой.
— Мы говорим: «Ты хорошо сражаешься». Но это вовсе не то, что я хочу тебе сказать.
Ясон владел девятью языками и точно знал, что ему хочется сказать ей, но не говорил или не мог. Он даже слегка отвернулся.
— Нет, смотри на меня,— сказала Мета и, взяв его голову, ласково повернула к себе.
— Я разыскала слово «любовь». Сначала я не поняла его. Но чем больше я думала о тебе, тем ясней становилось мне его значение.
Она придвинулась к нему, настойчиво заглядывая в глаза.
— Я люблю тебя,— сказала она. — И всегда буду любить. Ты никогда не должен оставлять меня.
Простота ее чувств, как разлившаяся река, прорвала годами сооружавшуюся им защитную плотину. Он всегда был одиночкой. Вселенная помогает тем, кто помогает себе сам. «Я сам могу позаботиться о себе... И мне... никто... не нужен...» — привык думать он.
— Клянусь звездами, как же я тебя люблю! — он прижал Мету к себе, зарывшись лицом в ее роскошные волосы.
–
— Больше ты меня не оставишь,— прошептала она утвердительно.